Шрифт:
Закладка:
Стабильность царила в библиотеке: грабители сюда не заглядывали, сохранялся полный порядок на шкафах и инкрустированных конторках, шеф похрапывал-посапывал, предусмотрительно забронировав себе брюшко мощным фолиантом в сафьяновом переплете. Выглядело это умилительно, если, конечно, не брать в расчет, что мсье Вейль лжив насквозь и на всю длину: от носков до наметившейся плеши. Носки, кстати, протерлись зверски, пятки торчат как у парижского клошара.
— Босс, вы и обед проспите. Тут возник актуальные вопрос по штатному расписанию штабного экспедиционного отдела.
— А? Где? — Вейль разочаровано всапнул и открыл слипшиеся глазки.
— С книжечкой поосторожнее, — посоветовала Катрин. — Она, небось, уникальная.
Угадала. В смысле, не раритетность издания, а насчет взведенного револьвера под книгой.
— Слушайте, Вдова, а зачем… — шеф посмотрел на часы, присмотрелся и огорченно поднял бровки.
— Настал конец времен и последний день Каира. И восстали легионы мертвецов, и погнали прочь гостей, лживых-невоспитанных, хлеща ссаными тряпками. И встали на рассвете часы чуждого городу стража, и лопнула струна связей эпох.
— Выдумываете зачем-то, — упрекнул Вейль, приглаживая волосы. — А между тем, часы жаль. Кстати, связи с лагерем нет. Коммуникатор мертв, рация тоже.
— Да к чему вам вдруг рация? Все равно до лагеря «не добьет».
— Мы пропустили срок возвращения и нас должны искать. Теоретически.
— Да, так и вижу: профессор де Монтозан возглавила спасательную партию, Дикси уже вынюхивает следы, Азиз фон Азис допрашивает первых пленных, «Крест» и «Механик» крадутся с дробовиками…
— Это вряд ли. Но возможно, «цифры» одумались, перевооружились, и… — шеф посмотрел на подчиненную осуждающе. — Вы зачем меня странными фантазиями заражаете? И к чему было будить? Что у вас опять стряслось?
— Собственно, ничего не стряслось. Рутина. Дом частично обследован, происки отдельных бандитствующих элементов своевременно пресечены, кухня и завтрак проверены, хозяева настроены лояльно…
— Что за странные формулировки? Вдова, давайте ближе к теме. Этих… элементов, много?
— Было трое, но кончились. Я, собственно, о пополнении штата подумала…
Катрин рассказала о безносой переводчице.
Вейль пожал плечами:
— Дикие нравы. Полагаю, бедняжка крепко разозлила мужа или хозяина. Но она нам не подходит. Здесь при переговорах женщин всерьез никто не воспринимает. Даже носатых женщин. Вас, разумеется, это правило не касается — вы с ятаганом заведомо убедительны.
— Она не сторона переговоров — она ретранслятор. И недурной вариант, поскольку никаких связей в штабе генерала Бонапарта не имеет, и «стучать» не будет. По крайней мере, сразу. И куплю я ее за свои деньги. Ибо без знания языка здесь даже на рынок не сунешься.
— Рынок? Ах, рынок… — шеф зевнул, прикрылся. — Что ж, покупайте. Или выменивайте. Едва ли нашу ситуацию ухудшит даже столь нелепая переводчица. Денег у вас хватит? Или у вас там с местными свои расчеты? Выглядите очень отдохнувшей. Впрочем, это ваше дело. Дадите мне еще поспать?
Шеф повернулся спиной — на красивом, но неудобном диванчике лежать ему было неудобно, особенно если не выпускать из рук «лебель». Да, подремать с взведенным револьвером — шикарный отдых.
[1]Истинное имя данного исторического персонажа скрыто по этическим причинам.
[2]Абд ар-Рахман ал-Джабарти оставил замечательный труд «Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий», по материалам которого и планировалась данная научно-археологическая экспедиция.
[3]Машрабия — архитектурный элемент, узорные деревянные решетки, закрывающие снаружи окна и балконы, используются и как ширмы-перегородки внутри здания.
[4]По одной из версий, широкоизвестная фраза принадлежит апостолу Павлу, до своего обращения работавшему мастером по шитью палаток.
[5]На времена усиления племени каджаров (XVIII — середина XIX) пришелся один из расцветов персидской живописи, характеризуемый ярким придворным блеском и роскошью, помпезностью и пышностью.
[6] Низшие классы жителей Египта обожали дагга — татуировки. Особенно любили украшать себя женщины; синие наколки делались на лбу, переносице, щеках, подбородке, груди, нижней части живота, коленях, руках и локтях.
[7]Тёмно-вишнёвый, от названия разновидности граната — альмандина.
[8]Эль-кохл — мелкий, черный порошок сурьмы, растворенной в уксусе. Посредством тонкой палочки наводился на края верхних и нижних век, по всей длине. Набор баночек (мукхэлэ) для приготовления и хранения этого магического порошка, составлял необходимую принадлежность приданного египтянок всех сословий.
Глава восьмая. Мешки и трагедия на Ниле
Все капустные, а особенно редька — крайне опасны! Опыт показывает что от них можно взорваться. (ну, или на них взорваться, негативной сути это не меняет). Да, люди их грызут непрерывно, но это еще ничего не доказывает. Студент — будь бдителен! Смотри что жрешь!
(Памятка «Кухни народов мира и иные пищевые опасности»)
«Бизе, Дезе, Туше и Буше — не гномы и не родственники» (Запись для памяти).
опять день шестой месяца термидора (вторая половина дня).
Выехали внезапно, поскольку подвернулась оказия.
На мула Катрин смотрела с ностальгией — животное престарелое, дряхленькое, неопределенной серо-пегой масти — как тут не вспомнить старые добрые времена? Вообще мулы в Каире ценились, возница важничал, вел повозку с неспешным достоинством владельца подержанного, но лимузина. «Археологи» устроились на повозке среди мешков товара. Хозяин упряжки был не только степенен, но и мудр. Слухи о том, что солдаты диких гяуров-фрэнчей охочи до свежих овощей казались вполне обоснованными — муловладелец надеялся выручить за полезный продукт двойную, а то и тройную цену.
Собственно, разъезды французской кавалерии уже вошли в город и прощупывали обстановку. Всадников у Наполеона имелось немного, разведка затянется. Но остатков «археологической» группы это уже не касалось — в разгар дня город выглядел порядком обезлюдевшим, обреченно-спокойным.
…— В общем, кладбище аль-Караф серьезно осквернили. Подозревают, что это напакостили местные христиане. Все знают, с каким нетерпением они ждут прихода гяура-Наполенэ, — тихо рассказывала Катрин.
— Да? У кого-то имелась мысль осквернить кладбище? Заговор? Нет, я не верю. Но случай воистину ужасный, — сонно возмутился шеф. — Впрочем, аль-Караф — местечко противоестественное
