Шрифт:
Закладка:
— Ты, тупое животное, заткнись немедля, или я тебя щас до промежности раскрою, — со всей дури заорала Катрин, не выходя из палатки.
Дикси забилась под койку и все же обписалась, переводчица, несмотря на всю свою стойкость, была близка к подобному.
Снаружи примолкли. Потом подал голос аудитор:
— В каком это смысле «раскрою»?
— Господи, вы тут не обедали, что ли? Кричите на всю реку, — в дискуссию вмешался новый голос, сонный и слегка удивленный. — Сала, дружище, ты жив?! А как парень? Я за вас всерьез беспокоился. Профессор Фе, присядьте, на вас лица нет.
Катрин подмигнула переводчице — шеф дотащился до лагеря, теперь мозги всем наизнанку вывернет…
Нет, «Спящий» и не думал настаивать на чем-то своем или прямолинейно обманывать коллег. Он изящно вел всех и каждого. Каких-то доводов оппонентов он, как «человек ограниченный», попросту не воспринимал, в остальном являл пример удивительной демократичности и лояльности. Дискуссия почти сразу перешла в новое, более конструктивное русло. Катрин отправилась за сосисками, перекусывали здесь же, в палатке. Переводчица покорно ела, хотя сосиски и хлебцы явно не вызвали у нее восторга. Вот экспедиционное кофе пить она вовсе не смогла. Катрин развела подопечной сгущенного молока и продолжила слушать дебаты.
Часть экспедиции требовала немедленного возвращения в XXI век. Вот сию секунду — домой, в ангар, в Париж, в больницу! К настоящим спасительным уколам против бешенства, антибиотикам, порядочным врачам, реанимации, цивилизации. Наплевать на премии и бонусы, жизнь важнее!
Отважные (и жадные) приверженцы продолжения экспедиционных исследований категорически отказывались возвращаться, не достигнув весомых результатов, «до которых рукой подать». (Катрин больше всего интересовало, куда собственно, «рукой подать», и каковы вожделенные ожидаемые результаты, но дискуссия мимо этих любопытных моментов как-то проскакивала).
Определенная часть личного состава собственного четкого плана на будущее не имела, а поскольку права решающего голоса эта часть коллектива тоже не имела, оружием грозить не решалась, то помалкивала и ждала результатов.
Собственно, открытую готовность прибегнуть к оружию демонстрировал лишь озверевший «Семь-Шесть» — ремешок его кобуры был показательно расстегнут, лапа то и дело касалась рукояти револьвера. Лидер партии Возвращенцев упирал на свое решение идти до конца и на гуманитарный аспект — несчастный «Девять» лежит при смерти, ему необходима немедленная эвакуация и помощь врачей. Ибо «Крест» коновал и полное дерьмо, точно как и его «гнилая аптека».
Насчет доктора Катрин могла охотно согласиться, хотя было любопытно: что же такого случилось с молодым «Цифрой» — поймал мушкетную пулю или попался особо хитрому мертвецу? Но сейчас интереснее было наблюдать за шефом.
Формально Вейль принадлежал к партии Воздержанцев, намекая «вы решайте, мое дело — безопасность». Его успокаивающие, порой откровенно неумные реплики вызывали раздражение, но неизменно подвигали дискуссию в избранную «Спящим» сторону. Порой достижения шефа в коррекции курса были существенны, чаще мизерные результаты едва угадывались. Но в целом… Этому стоило поучиться. Вейль был абсолютно циничным человеком, определенно готовым убивать и пытать ради результата, но и психологом-стратегом он при этом оставался изумительным. Катрин знала, что вряд ли сможет полностью овладеть методами незаметного манипулирования людьми, но понаблюдать было поучительно. По сути, шеф управлял (не абсолютно, разумеется) каждым из собравшихся: парой слов, поддакиванием или нелепым возражением провоцируя на очередной шаг к цели. К своей, разумеется.
Вейль вел дело к разделению экспедиции.
— Полагаю, нас ждет прощальный ужин. Или завтрак — пробормотала Катрин. — Песик, ты ведь мечтаешь забраться в свою уютную «переноску» и вновь с удобством гадить на диван хозяйки?
Дикси скульнула и вновь задремала — сожрав полноценную банку корма, собачка окончательно обессилела. У Анис тоже слипались глаза — ночь у невольницы выдалась тревожной, утро, смена хозяев и переход в лагерь археологов бодрости тоже не прибавили. Катрин выдала подопечной плед и велела ложиться и подремать.
…— Ни секунды! Как только капсулы будут готовы, мы отчаливаем! — орал перед штабной палаткой охрипший «Семь-Шесть».
— Проваливайте! Толку от вас как от пердливых евнухов! — отвечала бесстрашная профессор. — Без вас справимся!
Общий расклад Катрин уже уяснила, любопытны были нюансы. Профессор де Монтозан, верный лаборант, придурок-аудитор — эти верят в свою счастливую египетскую звезду. О сгинувшем руководителе — замечательном и незаменимом профессоре Одуан-Ризо коллектив уже напрочь забыл, продолжать его поиски ни у кого и мысли не возникло. Естественно, оба «цифры», «Ватт» и трусливые переводчики жаждали немедленно смыться обратно к цивилизации. Зависли в неопределенности доктор «Крест», механик Андре, и (формально) двуличный шеф. Вейль пару раз обмолвился о несчастливо складывающихся обстоятельствах, рискованной военной обстановке — это можно было истолковать как стеснительную готовность немедля вернутся в мир исправной электроники и срочных спортивных новостей. С другой стороны, упертая профессор восприняла эти обмолвки подозрительно спокойно — скорее всего, со «Спящим» они о чем-то успели сговориться заранее. Собрание перешло к заслушиванию технических аспектов и внимало «Ватту» — тот уже не в первый раз разъяснял детали плачевного состояния техники и особенно генератора, жизненно необходимого для предстартовой зарядке аккумуляторов (похоже, инженер изрядно привирал)
Катрин пила кофе и размышляла о своей несчастливой участи — вот так сидишь мышь мышью — хотя бы для проформы вспомнили, позвали, предложили «милая Катарина, возвращайтесь с нами, в тюрьме вам будет уютнее» или «без ваше смертоносного клинка и чудесных глаз продолжение экспедиции теряет всякий смысл, будьте с нами, наша опора и надежа!» Фиг там, бегают, аппаратуру тестируют.
Вспомнили перед ужином. Притащился Андре, стеснительно спросил:
— Ты как? Говорят, в городе начались жуткие религиозные беспорядки и массовые галлюцинации. Совсем эти каирцы спятили. Думаешь оставаться? А я, пожалуй, вернусь. Здесь вовсе уже курить нечего, да и плеер сдох.
— Передавай привет «Пари Сен-Жермен».
— Передам, — парень вздохнул. — Знаешь, я здесь точно понял, что человек того мира. Мне здесь как-то не по себе. Стыдно сказать, засыпать боюсь.
— Ты абсолютно прав. Возвращайся.
— И все верно, мне не нравятся такие приключения, — без особой печали признал механик. — А ты, конечно, останешься?
— По тюрьме я еще не соскучилась.
— Ты жуткая авантюристка. Ладно, Вейль сказал, что ты можешь помочь с лишним багажом. Многое из оборудования мы не сможем
