могущества; оно сопутствует всякому изменению в политической форме. Но только в обыкновенное время рядом с умиранием одних психических соотношений идет зарождение других, новых, и пока возникающие соотношения многочисленнее умирающих, – политический организм растет и крепнет, и, только когда умирания начинают преобладать над новообразованиями, – он неудержимо начинает клониться к упадку. Проследить, как именно и отчего происходит распадение отдельных соотносительных представлений, чувств и стремлений, – это и необходимая, и полная глубокого интереса задача науки. Мы ограничимся здесь указанием только на два явления ослабевания психических соотношений, необходимо связанные с их усложнением. Первое из них состоит в следующем: когда психические соотношения возрастают в числе и в разнообразии, тогда каждое из них ослабевает в напряженности, потому что сила душевная, некогда на одном или на немногом сосредоточенная, теперь сосредоточивается на многом и разнообразном, как бы распределяется между ними и ослабевает в каждой точке своего распределения. Так, у человека, который должен был бы одновременно испытывать только одно чувство, положим справедливости и несправедливости, и иметь одно представление – о необходимости воздаяния за добро добром и за зло злом, и это чувство, и это представление были бы более живы, нежели в том случае, когда рядом с ними у него возникло бы другое представление и другое чувство, положим представление об опасности и чувство тревоги. Поэтому в сложном государстве чувство патриотизма, напр., всегда и необходимо слабее, нежели в простом государстве. В первом оно существует как одно в целом мире иных чувств и представлений; во втором оно существует наряду с немногими другими чувствами, а иногда и одно даже. Второе явление состоит в следующем: когда государство, усложняясь, распадается на органы (государь, армия, судьи и пр.), то каждый такой орган получает своеобразное строение и свою особую цель. Люди, которые живут и действуют в пределах этого органа или с ним соотносятся, имеют чрезвычайно мало и необходимости, и возможности сохранить живость чувств и представлений, соответствующих другим органам государства, и поэтому утрачивают их. Тогда происходит замирание общегосударственных психических соотношений и остаются только специальные, соответствующие одному какому-либо органу государства. Так, в Риме в эпоху падения воины переставали чувствовать себя гражданами, но только воинами, их вожди сильнее чувствовали в себе полководцев, нежели римлян, и т. д. Таким образом, общегосударственная жизнь и связь ослабевает по мере возрастания числа органов в государстве и оживления жизни и связи в них; и даже когда первое умирает, вторые еще продолжают некоторое время существовать, если этому не препятствует никакая внешняя причина. Так, некоторые из римских учреждений, напр., муниципии, продолжали долго жить после того, как умерло римское государство.

XII. Теперь, разобрав психические соотношения, как основной элемент государства, мы должны перейти к деятельности, как второму элементу его, который, указав в первоначальном определении, мы обошли потом молчанием. Эта деятельность всецело основана на соотносительных представлениях, чувствах и стремлениях и есть только внешнее и реальное выражение их. Так, судья не судил бы и судимый не подчинялся бы его приговору, если б у того и другого не было некоторого ряда соответствующих действиям представлений, чувств и желаний; то же самое справедливо и относительно всех других проявлений государственной деятельности.

Не всякая деятельность входит составною частью в государство, но только та, которая не индивидуальна по происхождению, по форме и по цели.

И в самом деле, не трудно заметить, что всякая деятельность, источник который лежит в личной мысли и в личном чувстве, хотя и совершается в государстве, однако, не составляет никакой части его; напротив, всякая не личная по происхождению деятельность непременно будет государственною. Второе может быть доказано простым перечислением родов человеческой деятельности, а также и тем соображением, что ничто, кроме государства, не может побудить человека совершить что-либо такое, о чем у него и представления не было ранее, к чему он не чувствует никакого особого влечения, на что у него нет личного желания. Не составляют исключения из этого и те случаи, когда человек, принадлежа к какому-нибудь обществу, положим торговому, выполняет не им самим задуманные планы. Потому что планы эти все-таки задумываются в единичной мысли того, кто руководит обществом, и притом для одного этого общества обязательны эти планы. Но нет мысли, которая двигала бы и направляла все общества, какие есть, и если б возникла она – мы живо чувствуем это, – она стала бы государственною, а сами общества превратились бы в государственные органы. Таким образом, каждое общество, взятое в целом и рассматриваемое в связи с другими подобными же обществами, строго индивидуально. Если же внутри общества есть масса лиц, которые повинуются не своей воле и действуют не по своей мысли, то именно настолько, насколько оно имеет не индивидуальный характер, всякое общество имеет сходство с государством, есть в действительности маленькое, неразвитое и специализированное государство. Что это так, это можно видеть из того, что в истории немало государств возникло из торговых обществ через простое уничтожение в последних исключительной специализации (Карфаген, Ост-Индия). Второе же, т. е. что никакая индивидуальная по происхождению деятельность не может быть государственною, доказывается тем, что всякая такая деятельность прерывчата по существованию, своеобразна по форме и единична по месту совершения, деятельность же государственная по самой природе своей непрерывна, единообразна и повторяется на всем пространстве государства. Отсюда также не исключаются те случаи, когда личная деятельность по содержанию совпадает с государственною. Так, акт благотворительности какого-либо частного человека, напр. построение больницы, может вполне совпасть с актом государственного органа, имеющего своею задачею благотворительность; но тем не менее такой акт не будет составлять никакой части государственной деятельности именно потому, что он индивидуален по происхождению, что он личностью задуман и ею выполнен.

Так же точно деятельность государства не индивидуальна по форме. Ее процесс не придумывается (перед совершением) и, раз существуя, не изменяется, но только выполняется действующими. Отсюда происходит единообразие всех государственных отправлений и их повторяемость в пространстве и во времени. Так в каждом государстве суд над преступлениями повсюду совершается так же, в следующие моменты тот же, что и в предыдущие, через те же стадии проходит и, наконец, в то же время повторяется с сохранением всех своих форм.

XIII. Переходя затем к неиндивидуальности в третьем элементе государственной деятельности – в целях, мы вступаем в главную область настоящего исследования. Если психические соотношения образуют основу, как бы остов государства, то цели составляют душу в нем. Ими живет и движется государство: они суть то, ради чего существуют психические соотношения.

Может ли быть найдено какое-либо одно общее выражение для этих целей, обнимающее как