крушил все на своем пути. Каждый отдельный кусок здания превращался в оружие и с силой снаряда пращи вылетал из эпицентра и разносил соседние дома. Когда там упала двадцать пятая мина, перекрестка не существовало.

— Все, как мы договаривались, — подвел я итог в разговоре с командиром десантников, — мы обеспечиваем цели — вы обеспечиваете расход мин.

— Отлично сработались.

Отсутствие формализма и бюрократии в нашем подразделении работало на благо общего дела. «Крапива» поощрял все, что помогало уничтожать живую и техническую силу врага и освобождать от его присутствия территорию.

Война и мир

Следующим утром, не успел «Пегас» поднять птицу, он тут же натолкнулся на скопление живой силы противника напротив позиций наших соседей разведчиков. РВшники уперлись в последние кварталы поселка Опытное и столкнулись с очень грамотным и организованным сопротивлением. Дома между Малым и Большим Троицким переулками стали ареной большой схватки и частично уже превратились в груды битого кирпича и другого мусора. Ни они, ни наш противник не могли двинуться с места, и занимались смертельным пейнтболом.

— Гляди, что я нашел! — радостно зашептал «Пегас», показывая мне группу из десяти красиво упакованных солдат с синими повязками.

— Грузины, видимо, или наемники. У ВСУшников повязки желтые.

Грузины воевали хорошо. Несмотря на мифы о их вспыльчивости, они работали спокойно и уравновешенно. Было видно, что они давно воюют и являются слаженным и обученным подразделением. Грузино-абхазский конфликт стал одним из первых на территории СССР. Затем было множество других, включая попытку Грузии выбить нас из Абхазии в 2018-м году. Закончилось для них это не лучшим образом, но осадочек и злость на русских остались. Эта группа допустила ошибку и скопилась в одном месте в пятидесяти метрах от передовой, видимо собираясь атаковать наши позиции. «Горбунок» оперативно навел туда наш миномет и с двух мин положил всех восьмерых. Первая мина разорвалась практически рядом. Часть из них упала и стала перематываться, а двое хаотично забегали. Вторая мина угодила прямо в гущу этой группы и доделала то, что не сделал первая.

У нас, РВ и пятого штурмового отряда была задача двигаться единым фронтом. Мы ждали, когда «Пятерка» выровняет с нами фланг с западной стороны. Десять дней мы ждали и готовились. Как писал Лермонтов в Бородино: «Но тих был наш бивак открытый: / Кто кивер чистил весь избитый, / Кто штык точил, ворча сердито, / Кусая длинный ус». «Пятерка» после того, как наконец-то выбила украинцев с огромной сельскохозбазы, которая находилась посередине поля, уткнулась в мощнейший укреп на окраине Бахмута, который ВСУ сделало из Мариупольского кладбища. Позиции украинцев находились в лесополосах и прямо на его окраинах, посреди могил. Это был один большой укрепленный пункт протяженностью восемьсот метров. Мы без их продвижения не могли продвигаться вперед, чтобы не подставить себя под фланговый удар. «Айболит» прикрывал нас со стороны леса, а ребята на позиции «Крит-6» отбивались от периодических прощупываний наших позиций из западного «частника».

Чем ближе мы приближались к городу, тем сильнее становилось слышно зловещий лязг гусеничной техники по ночам. Основные перемещения происходили в кромешной тьме, и эхо, которое гуляло между домов и усиливалось отражением от них, далеко разносило этот звук клацающих железом гусениц. Город приближался и продолжал гореть. Огня становилось все больше. Артиллерия работала, не переставая, и мирные на камерах «Пегаса» встречались все реже и реже.

Каждый вечер, собираясь в нашей комнате командиров на «Аиде», мы стали больше общаться на разные невоенные темы. Вечер стал временем мира и отвлеченных разговоров. Мы говорили о прошлом, о детстве и школьных годах.

О делах, которыми занимались на гражданке. Я рассказывал о своих путешествиях и работе в Японии, а Володя о своей службе в Сирии. Иногда ребята что-то рассказывали про зону, а я про то, как работал в тюремном проекте психологом. Вечер был временем для себя, если не было ничего экстренного.

— У меня вот в Японии раз был случай, — начал я рассказывать историю, про трудности найти женщину в маленьких японских городах. — Тут, значит, привозят они меня в какой-то самый дальний район. Я и не знал, что такой вообще тут существует. Ну, думаю, сейчас мне кранты. А оказались очень хорошие ребята эти японцы. Помогли мне найти все, что нужно. Еще и назад отвезли. Японцы, конечно, народ странный, на мой взгляд, но работать с ними можно. А у тебя как с женщинами? — спросил я Володю.

— Да, это интересный момент в моей жизни. Я еще когда в армии служил, познакомился с девушкой хорошей. Стали встречаться. Лет семь уже прошло, наверное…

Володя стал в уме подсчитывать года.

— А так как, сказать честно, я был карьеристом, и мне все время хотелось добиться чего-то большего. То есть я был простым солдатом, потом дослужился до сержанта, а потом мне и вовсе предложили поехать учиться в академию артиллерийскую в Санкт-Петербург. В этот момент как раз мы с ней расстались. Я, честно говоря, учился и выпал из гражданской жизни. Меня же единственного из всей бригады учиться бесплатно отправили. Я не мог их подвести. Ни морально, ни физически. Это же ответственность. И вот получил я офицера и тут туда-сюда. Оступился, в общем. Попал не в ту ситуацию. А вообще я бы, наверное, женился, если встретить ее обратно… Или девушку хорошую.

— Я вот тоже расстался незадолго до приезда сюда. Много лет прожили. Тут я тоже виноват сам. То одно, то другое и как-то сошло все на нет. Кошку ей отдал перед отъездом в Молькино.

— И что она сказала по поводу поездки сюда?

— Не одобряет, — скривил я лицо. — А вот другая девушка, плакала. Искренне.

— Так ты ходок? — подколол меня «Бас».

— Да не… У меня с ней ничего не было. Она очень красивая и эффектная. Львица. Я просто понимал, что с такой просто так не переспишь. Тут если вписываться, то по серьезному и навсегда.

— Тоже жениться? — уточнил Володя.

— Там без вариантов. Только… Я такой раздолбай, а она с целями, планами на жизнь.

— Во-во, — соглашался и кивал «Горбунок». — Я, конечно, не раздолбай, но кажусь таким.

— Но вот это ее переживание по моему поводу — оно прямо сильно в душу запало. Такое настоящее и искреннее. Она не про себя тогда горевала, а про меня. Потому что кто я ей такой? Никто.

Я посмотрел на «Баса».

— А у тебя, Серега, как?

— Жена умерла пять лет назад, когда я еще в лагере был. Сын с ее матерью. Но возвращаться есть