Шрифт:
Закладка:
Слова заканчивались. Она не находила других аргументов, повторяя вновь, что сейчас не новолуние… Чарльз всегда был непробиваемым, несгибаемым, четко знающим, что ждет от окружающих, и сейчас Вик не узнавала рыдающий голос на той стороне трубки. Это был совсем не её Чарльз. Гребанные белочки, чтобы это не значило — так ругался Кирк, и про эти слова сказал Эван, что их нельзя упоминать в приличном обществе, — она еще припомнит это Гордону!
— Хвостик, прости… — трубка упала куда-то на пол, и Вик из последний сил заорала:
— Нет, нет, нет! Чарли!!! Нет!!!
Крик эхом заметался в холле тут в Аквилите, а где-то там в Олфинбурге Чарльз шел убивать Элайзу…
Вик упала на колени, крича в трубку:
— Умоляю, нет! Чарли…
В ответ была тишина. Стук. Крик. Чьи-то стоны.
Вик закрыла глаза и разревелась — Эван не успел всего на один день… Он не успел. Опоздал. Эмпат их переиграл. Эван не успел приехать в Олфинбург…
Она рыдала, сидя на холодном полу, и не стеснялась слуг. Замер Стивен. Побелел Поттер. Прижала ладонь к губам Мегги.
Хлопнула дверь, и с улицы вернулся бледный, сжавший кулаки Эван. Он подошел ближе, садясь рядом с Вик и прижимая её к себе:
— Все наладится, все наладится, Вики…
Трубка, качающаяся на проводе, ожила:
— Это Янг… Эван? Виктория? Кто-нибудь меня слышит? Телефонная нерисса, кто вам дал разрешение прервать звонок?!
Эван взял трубку и отрывисто рявкнул:
— Роб, это Эван. Что случилось?
— Чарльз связан, Элайза жива. Чарльза…
— В психушку. Сам хватай Элайзу и вези куда глаза глядят — тебя не должны выследить, Роб. Я буду утром. Не будь один, тщательно проверяй все свои мысли и желания, все свои порывы — не позволяй никому влезть в твои мысли и эмоции. Никому не позволь убедить себя в том, что ты Душитель. Береги себя и Элайзу. Я приеду утром — продержись, друг. И спасибо, Роб. Спасибо за доверие.
Тот прокашлялся:
— Для этого и нужны друзья, Эван.
Эван тяжело опустил трубку на телефонный рычаг.
Вик бросилась его обнимать и целовать, попадая в губы, в нос, в глаза, куда угодно, и в пекло воспитание и сдержанность между супругами!
— Ты справился, ты справился, Эван!
Он прижал её к себе, гладя по спине:
— Я просто телефонировал Робу от соседей. Правда, они теперь будут жаловаться на полицейский произвол…
— Ты справился…
— И со мной справимся так же, — устало улыбнулся он.
Глава 59 Как жить?
За окнами шумел несносный, распутный, как говорили, на самом деле открытый и умевший веселиться Арис. Рауль мрачно ужинал в номере в одиночестве. Можно было спуститься в ресторан, послушать музыку, услышать человеческие голоса, может, даже перекинуться короткими, необязательными разговорами — он давно не общался с кем-то, кто не был его семьей или нужными для разработки лечения фей людьми. Но в голове свербела только одна мысль: как там Зола? Он обещал никогда не бросать её, он обещал всегда быть рядом с ней, какие бы испытания судьба им не приготовила, и вот… Все же сдался, бросил её в больнице, в одиночестве, напуганную и раздавленную. Да, она убивала, да, её руки по локоть в крови, но и его не меньше — это он не уследил за ней, это он не остановил её. Это он сделал из своей любимой, лелеемой Золы неуравновешенного убийцу.
Рауль бросил вилку на стол — он не мог есть, кусок застревал в горле только от мысли, как там Зола, чем её кормят и сняли ли с неё смирительную рубашку, тепло ли ей и удобна ли кровать… И вообще бывают ли удобными кровати в больницах. В психушках, где все решают за тебя. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Послушный Мбени тут же ловко, абсолютно бесшумно убрал посуду со стола, принес чашку крепкого черного кофе и хьюмидор. Зашуршала газета.
— Аиби Рауль, вечерние новости. — Мбени еле слышно сказал и тут же отошел к стене — слугу не должно быть видно и слышно.
Рауль открыл глаза и устало встал — с момента госпитализации Золы, он так и не смог сомкнуть глаз: лежал в постели и смотрел в потолок, как, может, лежала и смотрела в потолок его фея. Ей отныне только это и осталось…
— Я спать… Утром договорись о паромобиле — поедем в больницу, после на вокзал.
— Аи Зола поедет с нами? Или…
Рауль сухо ответил:
— Или. — он знал, что её нельзя выпускать из отделения, что она останется там навсегда, только… Только… Только… Только как же с этим жить!!! Как есть, как спать, как улыбаться и дышать, когда она там в одиночестве лежит и смотрит в потолок. Навсегда. Как с этим жить?
Он сжал зубы, как что они заскрипели. Его взгляд случайно упал на тщательно проглаженную, еще пахнущую типографской краской газету, где с первой же страницы с укором смотрела на него Зола. Рауль даже глаза от удивления протер, полагая, что это выверты уставшего, отупленного бессонницей мозга. Но нет. Зола по-прежнему смотрела на его с рисунка полицейского художника.
Он снова закрыл глаза. Её ищут. И рано или поздно найдут. И заберут из больницы в тюрьму. В тюремный медицинский блок, с блохами, чесоткой, вшами, с отвратительной едой и грубыми санитарами. Его маленькую девочку-фею, которую он обещал защищать. А потом всплывут старые дела…
— Мбени…
— Да, аиби?
— Планы изменились. Телефонируй в госпиталь — попроси профессора Манчини задержаться и подготовить неру Золу к выписке — мы забираем её. Затем телефонируй местному управляющему «Торговым домом Аранда» — пусть подберет и подготовит для поездки паромобиль. Нужно топливо, которого бы хватило до Олфинбурга, и еда. — Он вспомнил, что Зола всегда мерзла, и тут же добавил: — И теплый плед… Потом собери вещи и рассчитайся за номер — мы выезжаем сразу же, как заберем неру Золу. Выполняй… Я сейчас поймаю наемный экипаж и поеду в больницу. Ты приедешь туда же и заберешь нас, Мбени.
— Да,
