Шрифт:
Закладка:
Он их не видел – в бесконечной темноте нечего было видеть, – но знал о них.
Избитый, ошарашенный, он ощупал рану в боку. Она все так же сочилась кровью. Эта рана должна была его убить, но он не умер.
– Как? – спросил он у темноты.
Нет ответа, только плеск скатившегося в воду камешка, шелест листьев и тише этого шелеста – далекие всхлипы и вскрики оконченного сражения.
– Как? – настойчиво повторил он, заставляя себя встать.
Словно в ответ ветер донес долгий тихий совиный крик.
Валин закрыл глаза и вздохнул. Рана в боку растянулась, что-то лопнуло, но он упорно вбирал в себя холодный ночной воздух, до отказа наполнял им легкие, ощущал его вкус на языке, втягивал носом, перебирая запахи.
Мох, гниющая трава, хвоя и мокрый камень, поодаль дохлая рыба, и дым, и сталь, и тысячи галлонов пролитой в озеро крови. Глубже – конина, мертвые туши и живые кони. Блевота, моча, гноящиеся раны. Еще глубже – тысячи тысяч волосяных нитей сплетались и спутывались, пока не дотянулись…
Вот.
Дубленая кожа. Пот. Душок селитры. Злость.
Гвенна.
Медь и сталь, мокрая шерсть, настороженность.
Талал.
Кровь и холод, смола и сталь.
Анник.
Живые. Все трое. Он не сумел бы ответить, откуда знает.
Он выдохнул воздух из горящих легких и осел на корявые корни сосны.
Когда силы вернулись, он сделал шаг-другой, споткнулся о невидимый ухаб и завалился ничком. Боль молнией ударила в плечо. Он снова встал, шатаясь сделал несколько шагов и с опозданием распознал дерево, когда обломанный сук уже воткнулся под ключицу, бросив его на неровную землю.
Бред. Все это проклятый бред. Не мог он никого учуять: слишком далеко. И уж точно не мог различить свое крыло в исчертивших сознание запахах. И видеть не мог. У него нет глаз.
– Да ты сбрендил! – заорал он и плевать хотел, кто его услышит. – Ты даже сдохнуть не умеешь!
Глаза плакали горячей кровью.
– Кончай морочить себе гребаную голову! Брось. Ложись, и все.
Снова закричала сова.
Он дослушал отголоски крика и тряхнул головой.
– Мне конец, – глухо сказал он.
Ярость погасла задутой свечкой. Все болело. Все хотело конца. Руки палками висели по бокам.
– Можно не рыпаться. Мне конец.
Валин судорожно перевел дыхание, уставился на темные силуэты, вылепленные тьмой из тьмы, зажал ладонью рану в боку и встал.
РАСЫ
Неббарим – бессмертные, прекрасные, поэтичные. Противники кшештрим. Исчезли за тысячи лет до появления людей. Возможно, их существование – всего лишь легенда.
Кшештрим – бессмертные, злобные, лишенные эмоций. Ответственны за создание цивилизации и развитие науки и медицины. Истреблены людьми, исчезли несколько тысяч лет назад.
Люди – внешне идентичны кшештрим, но смертны и подвержены эмоциям.
СТАРШИЕ БОГИ, В ПОРЯДКЕ ДРЕВНОСТИ
Пустой Бог – старейший из богов, существовал до сотворения мира. Почитается хинскими монахами.
Эйе – супруга Пустого Бога, богиня творения. Ответственна за все, что существует.
Астар-рен – богиня закона, Мать Порядка и Устроения. Некоторые зовут ее Паучихой, хотя приверженцы Кавераа приберегают этот титул для своей богини.
Пта – Владыка Хаоса, бог беспорядка и случайностей. Некоторые считают его простым трикстером, другие – разрушительной и безразличной ко всему силой.
Интарра – Владычица Света, богиня огня, звездного и солнечного света. Также покровительница императорской династии Малкенианов в Аннуре, числящих ее в своих далеких предках.
Хал – Совиный Король, Летучая Мышь, Владыка Тьмы, Властелин Ночи, покровитель кеттрал, а также воров.
Бедиса – богиня рождения, та, что свивает души всех живых существ.
Ананшаэль – бог смерти, Владыка Костей, расплетающий пряжу своей супруги Бедисы, предавая все живые существа забвению. Почитается Присягнувшими Черепу в Рашшамбаре.
Сьена – богиня наслаждения. Некоторые считают ее матерью младших богов.
Мешкент – Кот, Владыка Боли и Воплей, супруг Сьены. Некоторые считают его отцом младших богов. Почитается ургулами, некоторыми из манджари и племенами джунглей.
МЛАДШИЕ БОГИ, СВЕРСТНИКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Эйра – богиня любви и милосердия.
Маат – бог гнева и ненависти.
Кавераа – Владычица Ужаса, Повелительница Страха.
Хекет – бог отваги и битв.
Орелла – богиня надежды.
Орилон – бог отчаяния.
В прошлый раз я составил список имен.
И казалось, правильно сделал, учитывая, что так много людей столь во многом мне помогали, пока я писал «Клинки императора». Эта книга даже объемнее, и можно было бы ожидать списка еще длиннее, но я стал немного предвзято относиться к спискам.
Составить перечень в разделе «Благодарности» все равно что сказать: я знаю, кому и чем обязан. Но правда в том, что я не знаю этого даже наполовину. На каждую замечательную идею, которую я могу проследить до реального человека, до конкретного разговора за пивом, приходятся десятки, сотни прекрасных мыслей, которые люди – друзья или незнакомцы, письменно или в непринужденной беседе – вложили мне в руки, словно младенцев.
Я растил эти идеи как свои; я бережно о них заботился, плотно упаковал их между сторонами обложки этой книги. Некоторые из идей прожили со мной долго, и я невероятно их полюбил, даже сроднился с ними настолько, что воспользуюсь этим официальным обращением, чтобы сказать правду: я не знаю, откуда они все взялись.
Теперь, когда идеи возвращаются в мир, я с улыбкой представляю, что, напуганные поначалу, они будут все больше и больше поражаться огромным размерам окружающего, цвету, свободе и смогут осознать величие того места, откуда пришли. Мир куда больше разума одного писателя, и, хотя эти идеи некоторое время жили со мной, я никогда не был их последним пристанищем.
