При попечительстве Екатерины Михайловны знаменитый педиатр К.А. Раухфус в 1878 году создал в Ораниенбауме особый Детский дом для выздоравливающих детей, по сути первоклассный санаторий. Тут сыграли роль и чистый балтийский воздух, и минеральная вода, и местность – на краю живописного Иликовского плато, вблизи городских ворот, с чудными видами на море и Кронштадт – но еще и то, что Карл Андреевич был домашним врачом Екатерины Михайловны, близким ее семье человеком. Нужно ли говорить, что после смерти Великой Княгини семейная традиция продолжилась: попечительство над медицинскими учреждениями Ораниенбаума легло на плечи жены ее сына Георгия Георгиевича – графини Карловой? Когда началась Отечественная война 1914 года (именно так ее называли!) она без колебаний предоставила Большой Меншиковский дворец под госпиталь, который не раз посещали члены царствующей фамилии.

* * *

Рассказ о деятельности Елены Павловны был бы неполным без упоминания о баронессе Эдите Федоровне Раден, которая более двадцати лет была фрейлиной[167], гофмейстериной и сподвижницей Великой Княгини. Исчерпывающую оценку ее деятельности (в том числе, в области здравоохранения) дал А.Ф. Кони (1969): «После кончины Великой Княгини она стала настоящей оберегательницей основанных ею санитарных и воспитательных учреждений и блюстительницей в них того духа, которому они были обязаны своим существованием. Она приняла горячее участие в развитии Крестовоздвиженской общины, Елизаветинской детской больницы, Еленинского женского училища, в котором стала постоянной попечительницей. Баронесса работала над осуществлением мысли Великой Княгини о создании медицинского института для довершения образования окончивших курс врачей (он получил впоследствии название Еленинского клинического института). Назначенная в 1875 году членом Совета учреждений Великой Княгини Елены Павловны, Раден своим отношением к нуждам этих формирований и энергическим умом охраняла и их, и Совет от бюрократического формализма. За этот же период жизни ей пришлось заняться организацией санитарных отрядов для помощи раненым во время войны 1877–1878 годов, причем непререкаемое уважение, которым она пользовалась, дало ей возможность сплотить в этом деле разнородные и весьма трудные на подъем элементы. После смерти принца П.Г. Ольденбургского ей был поручен надзор над делом высшего женского воспитания. Она не отступала ни на минуту в постановке вверенного ей дела на должную нравственную и практическую высоту, не смущаясь неудовольствиями, возбуждаемыми ее прямолинейностью в требовании исполнения всеми своего долга… В самый разгар деятельности смерть послала ей своих предвестников; но, сознав в себе роковой недуг, она продолжала жить и работать, как будто смерти нет, вовсе не заботясь, что она подходит. Дважды перенесенная с геройским терпением тепло верующей души мучительная операция не спасла для русского общества эту замечательную женщину, которая имела заслуженное право на название “государственного человека”. 9 октября 1885 года ее не стало. Холодная на вид и гордая в отношениях со светской толпой, теплая и доступная для тех, в ком она различала дорогие ей общечеловеческие духовные черты, она поняла и оценила особенности русского народа, благу которого бескорыстно… служила всю жизнь».

Крайне скупой на похвалы Обер-прокурор Священного Синода К.П. Победоносцев (1999) вспоминал: «…благодаря совокупной деятельности этих двух женщин Михайловский дворец сделался средоточием культурного общества в Петербурге, центром интеллектуального развития, школой изящного вкуса и питомником талантов. Все замечательное и выдающееся в области государственной, в науке и искусстве стекалось к этому центру – все находили здесь умственное возбуждение, оживление мысли и чувства… и главным двигателем оживления являлась Эдита Раден».

* * *

Сороковые-пятидесятые годы стали периодом тяжелейших утрат в жизни Великой Княгини, временем семейных горестей и бед, сменившим беззаботность и радости первых лет жизни в России. Кончина нежно любимых дочерей – герцогини Нассаусской Елизаветы Михайловны в 1845 году и Марии Михайловны в 1846 году – не погрузила Великую Княгиню в «немое бездействие печали», а вызвала к жизни основанные ею Елизаветинскую детскую больницу в Петербурге и детские приюты «Елизаветы и Марии» в Петербурге и Павловске. Смерть племянника, герцога Максимилиана Лейхтенбергского, передала в ее заведование Максимилиановскую лечебницу для приходящих, которую она расширила и совершенно преобразовала, создав в ней «отделения постоянных кроватей» (стационар). Во всех этих и ряде более мелких учреждений она была не просто «высокой покровительницей», а деятельной силою, умевшей всех одушевлять и объединять, не подавляя никого своей личностью и возбуждая в каждом радость сознания работы на общую пользу.

Весь февраль 1848 года Елена Павловна носила траур по умершей в Германии матери и в связи с этим не принимала участия в каких-либо мероприятиях, кроме важнейших государственных. В августе того же года умер от «старческого изнеможения» Николай Васильевич Музовский, почти столетний старец, – протопресвитер, александровский кавалер, обер-священник Гвардии, Духовник Императорской семьи и Елены Павловны. Умный человек, тонкий и мудрый придворный, он не был ученым, но пользовался везде исключительным духовным авторитетом. Именно под его пастырским окормлением формировалось поистине христианское служение Великой Княгини своей новой Родине и ее народу. И, наконец, тяжелейший удар 1849 года – скоропостижная смерть мужа, Великого Князя Михаила Павловича, заставшая его на «пике» государственной и военной деятельности (подробные сведения об этом см. в соответствующей главе книги).

Весна 1852 года принесла Елене Павловне очередную грустную весть – 22 марта из жизни ушел и любимый отец – принц Пауль Вюртембергский, человек сложной, по своему яркой судьбы. Он гордился дочерью, своей маленькой Фике, которую сумел воспитать мужественной, стойкой к жизненным невзгодам.[168] Современников, вне зависимости от того, как они оценивали ее политическую роль, всегда восхищало гармоничное присутствие в характере Елены Павловны, очаровательной, блистательной женщины, поистине «мужских» черт.

Наступил 1855-й год. Он принес России два тяжелейших испытания, два события, несомненно, связанных друг с другом: смерть Императора Николая I и поражение России в Крымской войне. Как ни старался Государь сопротивляться надвигавшемуся поражению, исход кампании стал ясен уже к концу 1854 года. И здесь Императора караулила та опасность, о которой я писал ранее. Ее острым своим глазом подметила Елена Павловна у мужчин семейства Романовых. Речь идет о так называемом синдроме хронической усталости – заболевании, и до сих пор неразгаданном учеными до конца… Периоды прежней активности Николая стали перемежаться временем апатии, обострения заболеваний, равнодушия по всему. Лишь к узкому кругу близких он по-прежнему оставался внимательным, заботливым. Это относится и к Елене Павловне, пользовавшейся все время пребывания в России теплым, родственным отношением Императора. Последнее свидание их произошло 19 февраля; сведения о нем мы находим в ряде воспоминаний современников. А.Ф. Тютчева (1990) писала, что Государь потребовал срочно вызвать в Зимний дворец любимую невестку, ставшую для него за долгие годы жизни в России настоящей