Шрифт:
Закладка:
Трудно переоценить значение либерального салона Елены Павловны. Историки советского периода почти не упоминают о нем. А между тем в великосветских салонах, и в особенности у Елены Павловны, обсуждались актуальнейшие вопросы внешней и внутренней политики России, происходили дискуссии о кардинальных проблемах, рассматривались правительственные мероприятия. Будущим историкам еще предстоит проанализировать значение этих встреч во дворцах Елены Павловны, которые носили не только развлекательный характер, а были местом общения выдающихся людей, оказывали большое влияние на общественную жизнь России XIX века. Если учесть, что салон Елены Павловны посещали передовые люди того времени, составляющие славу русской науки и искусства, то, конечно, он был местом, заслуживающим особого уважения. На вечерах Великой Княгини встречались государственные люди с учеными, литераторами, художниками. Здесь обсуждались статьи Н.Г. Чернышевского и Б.Н. Чичерина в «Современнике». Князь Д.А. Оболенский читал работы из революционного «Колокола». На «четвергах» регулярно появлялись представители дипломатического мира, среди которых наиболее колоритной фигурой был будущий канцлер Германии Отто фон Бисмарк, в ту пору прусский посланник при русском дворе; многие «из сильных мира сего»: начальник второго отделения Императорской канцелярии граф Д.Н. Блудов, председатель Государственного совета и Комитета министров князь А.Ф. Орлов, министр юстиции граф В.Н. Панин. На вечерах блистали «корифеи партии национально-демократической» – Ю.Ф. Самарин, К.Д. Кавелин, И.С. Аксаков, «либералы-западники» из кругов, близких к Великому Князю Константину Николаевичу, – А.В. Головнин, М.Х. Рейтерн; постоянными и самыми желанными гостями салона были члены Редакционных комиссий – Н.А. Милютин, В.А. Черкасский, В.В. Тарновский. Особую значимость вечерам придавало присутствие на них Александра II, Императрицы Марии Александровны, других членов династии.
Я погрешил бы против истины, утверждая, что личность и дела Елены Павловны были окружены лишь всеобщим восхищением и поддержкой. В определенной степени, хотя и в значительно меньшей, она разделила судьбу своего племянника и единомышленника Великого Князя Константина Николаевича. Передовые либеральные идеи, продвигаемые ими, встретили ожесточенное сопротивление консервативной части общества, особенно патриархальных представителей дворянства, ярким выразителем взглядов которых был князь Сергей Дмитриевич Шереметев. В своих воспоминаниях он писал о Елене Павловне: «Она была иноземкой и никогда не прикидывалась православною. Недаром же называла она православие «религией поклонников»… и такая женщина стояла во главе движения в реформенную эпоху… она, эта убежденная немка, вдохновляла деятелей молодой России, мыслителей, мечтателей и практиков, говоривших за русский народ и от его имени. Какая, подумаешь, грандиозная была мистификация!» И далее: «Резко отличается дом Ольденбургских от Palais-Mishel – и вот благодарная тема для параллели того добра и того зла, которое проникло к нам путем этих двух дворцов. В одном доброта и смирение Принца Петра, в другом – гордыня холодного рассудка Великой Княгини Елены» (Шереметев С.Д., 2001).
Умозрительным, необъективным словам С.Д. Шереметева противоречат реальные дела Великой Княгини: прекрасное знание истории русской Православной Церкви, о чем свидетельствовали Высокопреосвященнейший Иннокентий, Архиепископ Херсонский и Преосвященнейший Епископ Порфирий (Успенский), организация и финансирование перевода православных богослужебных книг на немецкий язык, строительство многих храмов[172], часовен, богаделен, вклады в монастыри драгоценной утвари, икон. И главное – сама жизнь Елены Павловны, отвечавшей на удары судьбы не унынием, а активной душеполезной деятельностью на благо страны, ставшей ей по-настоящему родной.
Недоброжелатели, а их у Великой Княгини было достаточно, особенно из среды московской родовитой аристократии, упорно сопротивлявшейся либеральным реформам Александра II, даже в гостеприимстве балов и благотворительности праздников усматривали отрицательные черты. Великий Князь Николай Михайлович, известный русский историк, на страницах своего знаменитого издания «Русские портреты XVIII и XIX столетий» (1905–1909), привел анонимное мнение одного вельможи: «…всеми она признана мастерицей устраивать праздники и пленять своим умом; если бы эта умная женщина не мешалась в государственные дела, она, конечно, была бы украшением нашего двора». Увы! Обычная судьба любой яркой личности. Ею всегда кто-то бывает недоволен… Отзвуки высказываний недругов княгини перекочевали и в современные исторические обзоры. Так, Л.Н. Васильева (1999) прямо пишет, обсуждая огромную информированность Елены Павловны, что последняя имела свою «шпионскую сеть» (?!), позволявшую ей делать выводы и формулировать верные мнения о событиях и людях.
Сердце Елены Павловны навсегда было отдано Петербургу, несмотря на то, что именно в этом городе ее настигли тяжелейшие удары судьбы. Москву она не любила, хотя бывала там на всех торжественных мероприятиях. Начиная с лета 1831 года, когда архитектором Жилярди был закончен великокняжеский особняк Михаила Павловича на Остоженке[173], Елена Павловна изредка останавливалась там. Имевшиеся в огромном дворцовом саду источники минеральной воды с присущей ей хозяйственностью использовались не только для питья, но и для организации лечения ваннами. Возникший «микрокурорт» имел даже должность главного врача. Возможно, настороженное отношение Княгини к Москве также наложило отпечаток на отношение к ней местной аристократии…
* * *
Что же оставила нам эта блистательная женщина, помимо своих дел и воспоминаний о ней? Оставила дома, где жила, портреты и скульптуры, на которых изображена, автографы – столь же порывистые и стремительные, как и походка (образцы ее почерка бережно хранятся в различных фондах РГИА и других архивов).
Наибольшее количество материалов, характеризующих личность моей героини, отложилось в ГАРФ, где ей посвящен целый фонд – № 647[174]. Одна обширная опись объединяет 1140 дел за 1814–1907 гг. Это – непереведенные дневники за 1838–1850 гг., записки «События в ноябре и декабре 1825 года», «Рассуждения о Французской революции 1789 г.», по вопросам крестьянской реформы, просвещения, медицины, национальной и внешней политики; статьи, письма министра внутренних дел С.С. Ланского; председателя редакционных комиссий для составления «Положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости» Я.И. Ростовцева, публициста Ю.Ф. Самарина, историка К.Д. Кавелина; журналы заседаний комиссий; записки хирурга Н.И. Пирогова, физиолога К.М. Бэра, генерал-фельдмаршала И.Ф. Паскевича, юриста Б.Н. Чичерина, военного министра Д.А. Милютина. Письма к Елене Павловне Александра I, Николая I, Александра II, Александры Федоровны, Елизаветы Алексеевны, Марии Александровны, Марии Федоровны, королевы Великобритании Виктории, представителей королевских династий Европы, председателя Комитета министров П.П. Гагарина, обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева, министра внутренних дел Д.А. Толстого, поэта П.А. Вяземского, историка М.А. Корфа, писателя В.Ф. Одоевского и др. Письма Елены Павловны к Императрице Александре Федоровне, герцогине Саксен-Веймарской Марии Павловне, С.С. Ланскому и др. Материалы, собранные А.Ф. Кони для биографии Великой Княгини. Копии бумаг из Вюртембергского тайного архива, документальные материалы дочерей Елены Павловны – Марии и Елизаветы…
Иконография Елены Павловны включает в себя более двух десятков живописных и скульптурных изображений. Известны три портрета кисти великого К.П. Брюллова – один во весь рост с дочерью Марией и два
