которому тогда было около сорока лет. Он принадлежал к одной из великих военных семей Англии, и, как заметил его современник, хронист Томас Уолсингем, он был создан скорее для того, чтобы быть солдатом, чем священником. В 1360-х годах он действительно недолго сражался на стороне своего брата Эдуарда, который в то время был наемным капитаном в Италии. Два десятилетия спустя Уолсингем описал его, ведущего в бой дворянство Норфолка во время крестьянского восстания, в стальном шлеме и доспехах, с обоюдоострым мечом в руке, "скрежеща зубами, как большой кабан". По общему мнению, Диспенсер был человеком довольно недалекого ума. Есть все основания полагать, что его вмешательство в войну с Францией на самом деле было делом рук его капеллана Генри Боуэта, хитрого и амбициозного церковного политика, который в итоге стал архиепископом Йоркским. В марте 1381 года, Боуэт находясь в Риме с обычной дипломатической миссией от английского правительства, убедил Урбана VI издать две папские буллы в пользу епископа, дающие ему право в любой момент по своему усмотрению объявить крестовый поход против сторонников авиньонского Папы в любой точке Европы. Диспенсер был уполномочен предоставлять индульгенции добровольцам как крестоносцам в Святой земле, готовым поступить на службу на целый год или внести соответствующий денежный взнос. Ему разрешалось освобождать священнослужителей, вызвавшихся добровольцами, от обязательств по месту жительства и выводить их из под власти любого из их начальников, который мог бы возражать против этого. Третья булла, изданная позже, наделяла его широкими дисциплинарными полномочиями в отношении английской церкви с целью продвижения этого предприятия.

До сих пор Диспенсер не использовал эти документы, и вполне возможно, что английское правительство ничего о них не знало. Но 17 сентября 1382 года, чувствуя, что его момент настал, он объявил себя нунцием Папы Урбана VI в Англии. Он разослал копии булл каждому епархиальному епископу и развесил их на дверях церквей и в общественных местах по всей стране. Диспенсер (или, скорее всего, Боуэт) считал, что лучший способ заручиться поддержкой его крестового похода — это принять северную стратегию. Некоторые члены Совета Ричарда II выступали за это уже несколько месяцев. Палата Общин, с ее традиционной заботой о торговле шерстью и фламандских рынках, скорее всего, должна была поддержать расходы на это предприятие. Поэтому Диспенсер предложил правительству набрать армию крестоносцев и провести их во Фландрию через Кале. Ирония, отмеченная современниками, была в том, что сторонники Урбана VI в Англии собирались организовать крестовый поход против графа Фландрии, одного из ведущих сторонников этого Папы среди государей Северной Европы. Как только Диспенсер занял бы Фландрию, он предполагал при поддержке мятежных фламандских городов вторгнуться в раскольническую Францию и обещал держать свою армию в поле в течение целого года. Но самой привлекательной частью его предложения было то, что налогоплательщикам пришлось бы оплатить лишь часть расходов на это предприятие. Многие из участников должны были служить бесплатно ради спасения своих душ. Продавая индульгенции, епископ рассчитывал, что сможет внести существенный финансовый вклад в расходы других участников[662].

* * *

Предложение епископа Диспенсера было крайне нежелательным для Джона Гонта. Оно возродило все старые стратегические разногласия, которые, казалось бы, были ликвидированы летом, и поставило под угрозу перспективу получить одобрение Парламента на свои планы в Кастилии. За его трудностями скрывались зачатки значительного перераспределения сил, в результате которого Гонту становилось все труднее навязывать свою волю английскому правительству. В отсутствие каких-либо формальных договоренностей о регентстве влияние Гонта зависело от продолжающейся пассивности короля-мальчика. К 1382 году эту пассивность уже нельзя было считать само собой разумеющейся. Ричарду II было пятнадцать лет, на год меньше того возраста, который традиция начинала признавать возрастом совершеннолетия для государей. Его собственный характер, своенравный, импульсивный, стремящаяся произвести впечатление, уже начинал давать о себе знать за пределами его двора. Крестьянское восстание, в котором он сыграл выдающуюся роль, в основном по собственной инициативе, сделало его совершеннолетним. Кроме того, оно резко подчеркнуло значение его собственного статуса как короля. В январе 1382 года Ричард II сделал еще один шаг к независимости, женившись на Анне Богемской, сестре германского короля Венцеля I (он же чешский король Вацлав IV Люксембург). Этот брак, несмотря на его непопулярность в стране, был организован в основном придворными офицерами Ричарда II при сильной личной поддержке самого короля. Это принесло ему определенную эмоциональную независимость и более крупный и организованный двор, что побудило его взять управление делами в свои руки. Это также отдалило его от дядей и крупных магнатов, которые главенствовали в период его раннего детства. В июле 1382 года король поразил политическое сообщество, уволив канцлера, сэра Ричарда Скроупа, друга и бывшего стюарда Джона Гонта, который отказался исполнить то, что он считал бесполезными королевскими дарами  друзьям короля[663].

Это был один из ряда инцидентов, которые сделали роль друзей Ричарда II более заметной. Главными среди них были два человека обладавшие выдающимися способностями, которым суждено было сыграть важную роль в политических разногласиях последующих лет: сэр Саймон Берли и сэр Майкл Поул. Берли был бывшим приближенным Черного принца, нажившим и потерявшим состояние в войнах в Пуату, прежде чем стал воспитателем и наставником короля-мальчика и, в конечном итоге, его вице-камергером. Поул был сыном известного торговца шерстью из Халла, который в первые годы войны был главным банкиром старого короля и еще одним человеком, сделавшим карьеру профессионального военного во Франции. Ему было около пятидесяти лет, и ранее он служил под командованием Черного принца и Джона Гонта в Гаскони. В 1381 году Парламент назначил Поула в королевский двор для "консультирования и управления" королем, и быстро приобрел сильное личное влияние на Ричарда II. Берли и Поул были заинтересованы в эффективном осуществлении власти короля и стали печально известны своей готовностью использовать ее в собственных финансовых интересах. Но они также были глубоко преданы Ричарду II и привнесли в его умонастроение отстраненность от прошлых противоречий, что позволило видеть проблемы более ясно, чем это делали дяди короля или крупные магнаты, которые главенствовали в правительстве в начале правления. Ни Ричард II, ни его советники еще не выработали тех ярко выраженных взглядов на войну, которых они будут придерживаться позже, но они были гораздо менее склонны, чем раньше, подчиняться мнению герцога Ланкастера[664].

Хотя Берли и Поул в то время были главными политическими советниками Ричарда II, при короле были и другие люди, менее вовлеченные в повседневную деятельность правительства, чья роль становилась все более важной. Некоторые из них были рыцарями его двора, теми людьми, которые на протяжении многих поколений были исполнителями королевской политики и чье сравнительно скромное происхождение делало их зависимыми от королевской благосклонности. Некоторые из