Шрифт:
Закладка:
Еще менее успешными оказались реформы на селе. Среднегодовое производство зерновых на душу населения едва превышало уровень 1913 г. На продолжение начатой в 1953 г. аграрной политики у советского руководства попросту не хватало денег. Но поднять розничные цены (при трехкратном увеличении закупочных цен и иных дотациях колхозам) оно не решилось, и это бремя оказалось слишком тяжелым для бюджета. Освоение целины поначалу дало отличные результаты, но из-за эрозии почвы и засух урожаи на целинных землях стали быстро падать.
Вместо победных рапортов приходили просьбы: «Простите, уважаемый Никита Сергеевич, не можете ли вы помочь нам в наших насущных нуждах, без удовлетворения которых наше дальнейшее существование невозможно. Очень часто многие наши рабочие, особенно москвичи, прибывшие по комсомольским путевкам, остаются без хлеба, не говоря уже о других продуктах. А не покушаешь хотя бы хлеба, то работать нет сил…» Такие письма в газетах не печатали – они хранились в архиве ЦК КПСС под грифом «секретно».
Внедрение кукурузы было разумным шагом для развития животноводства, но выведение новых сортов применительно к российским условиям требовало по крайней мере десятка лет, а отдачу, вплоть до урожаев в Якутии, ждали немедленно. Планировалось увеличить в 3,5 раза производство мяса, чтобы догнать США: «Держись, корова из штата Айова». Вышло наоборот – спасаться пришлось отечественной корове. В 1959 г. началась кампания по сселению «неперспективных» деревень, а затем наступление на крестьянское личное хозяйство: коров надлежало продавать колхозам и совхозам, а те должны были обеспечить своих работников молоком и мясом. Глава партии и государства обрушился на имевших скот горожан – это их телята и поросята съели «огромное количество хлеба». Особенно невзлюбил Хрущев коз – «врагов городских парков».
Ценой «успеха» стало «сокращение» миллионов неповинных животных. Понадобилось 15 лет, чтобы восстановить в деревне поголовье свиней. Строительство электростанций привело к сокращению добычи речной рыбы, опустели аквариумы в рыбных магазинах, которые еще помнят люди старшего поколения. Зато стали рекламировать мороженую морскую рыбу, и на прилавках появилась «китовая колбаса», которую тут же окрестили «никитовой». С 1962 г. хлеб в учреждениях общепита стал платным – по копейке за кусок. В том же году последовало повышение розничных цен на мясо и молоко, что вызвало протесты. Первому секретарю пришлось столкнуться с народным возмущением, в Новосибирске и Караганде ему пришлось убегать от толпы. Наибольшую известность получили события 1962 г. в Новочеркасске, где граждане требовали «Долой Хрущева!» и «Хрущева на колбасу!», а в столкновении с войсками погибло 24 человека. В следующем году суровая зима и засуха привели к закупкам зерна за границей – это было для Хрущева бо́льшим позором, чем вывоз советских ракет с Кубы во время Карибского кризиса, поставившего мир на грань новой мировой войны.
Ослабление «крепостного режима» в деревне стимулировало уход в город, а отмена репрессий за невыполнение «трудодней» сделала ненужным для колхозников труд в «общественном хозяйстве». Показные кампании «из школы – в колхоз» в сочетании с «наступлением» на личных коров и свиней не побуждали лучше работать в колхозах, а, напротив, выталкивали крестьян из деревни. Отток квалифицированных и энергичных людей в города, отсутствие перспектив, ломка привычного уклада жизни привели к тому, что именно в 1960-е деревня стала пить больше города.
Хрущев пытался исправить хозяйственный механизм путем перестройки управления – разделением партийных и советских органов по производственному принципу на промышленные и сельские. Только к концу правления он согласился с необходимостью интенсификации сельскохозяйственного производства (применением удобрений, развитием орошения, комплексной механизации). На 1964 г. деревне были выделены самые крупные капиталовложения за всю историю советской власти – 5 млрд 400 млн рублей против 985 млн в 1953 г. Появились планы создания специализированных хозяйств с подчинением центральным управлениям-главкам по производству зерна, мяса, молока, яиц и т. д. Чиновники уже делили, кто будет Главгусь, Главбаран и Главсвинья. На практике успели создать Птицепром – первое агропромышленное объединение, снявшее на некоторое время проблему куриного мяса и яиц.
Эти новации возникли в рамках существовавшей экономической модели. Альтернативные варианты (допущение многоукладной экономики, развитие семейных, тем более фермерских хозяйств, предпринимательская деятельность селян) не предусматривались. Правда, ходили слухи, будто первый секретарь подумывал о дальнейшей судьбе колхозов. Институту истории АН СССР в сентябре 1964 г. дали задание подготовить к предстоящему пленуму аналитический материал о коллективизации, для чего предоставили ученым доступ к некоторым секретным документам центрального партийного архива. В результате «наверх» пошел доклад о репрессиях и массовом голоде в деревне в 1932–1933 гг. Но он уже не понадобился. Отпущенное правлению Хрущева историей время истекало. Продовольственные трудности, притеснение владельцев приусадебных хозяйств и повышение цен быстро привели к падению популярности Никиты Сергеевича.
Задуманная в 1964 г. очередная перестройка в сельском хозяйстве грозила ликвидацией партийного контроля над экономикой. Подобные тенденции были заложены и в проекте новой конституции СССР, предусматривавшем повышение роли системы Советов всех уровней, создание постоянного Комитета конституционного надзора, избираемого Верховным Советом, и расширение прав союзных республик. Принятый на xxii съезде новый Устав партии вводил принцип ротации кадров выборных партийных органов (ЦК КПСС, обкомов, горкомов и райкомов), их члены могли быть избраны не более чем на три срока подряд.
Возникновению оппозиции способствовало «нестеснительное», импульсивное поведение Хрущева: он мог лично обозреть загаженный общественный туалет на вокзале, демонстративно приехать в Кремль (открытый при нем для посещений граждан) на красном «москвиче», публично заявить с трибуны собравшейся высшей номенклатуре: «Среди нас слишком много болтунов» или срочно обратить внимание на какую-то проблему. «Понимаете, я беру утром газету «Известия» и не знаю, что там сегодня опубликовано», – жаловался секретарь ЦК Михаил Суслов.
Хрущев тяжело переживал неудачи, выходил из себя, обрушивал гнев на окружавших, будь то очередной партийный начальник или московские художники. Но охранительный подход к сталинскому «наследству» (он так и заявлял в 1957 г: «Нашего Сталина мы никому не отдадим») не позволил даже поставить вопрос о создании иного механизма власти с присущими ему законностью, ответственностью, правом граждан на информацию и выбор новых политических лидеров. Демократический «задел» 1953–1964 гг. был слишком слаб для формирования новой организации власти, а инерция сложившейся системы огромна.
Ситуация обострялась традиционным для режима отсутствием у 70-летнего Хрущева «законного наследника». «Второй» человек в руководстве Ф. Р. Козлов тяжело болел, и на его место претендовали Л. И. Брежнев (в 1963 г. он стал заместителем Хрущева по партии) и А. Н. Шелепин –
