Немного погодя он сказал себе, что, в конце концов, именно Клара заставила его сделать этот шаг, прислав ему «Психею».

На чемодане отсутствовал замок, но из-за ржавчины он открывался с трудом.

Когда он поднял крышку, в воздухе разлился затхлый запах. Внутри лежали комплекты скаутской формы, галстуки и рубашки, безупречно отглаженные его матерью. К ним он не прикасался десятилетиями.

На самом дне, под несколькими слоями одежды, была спрятана картонная коробка, доверху наполненная письмами и аудиокассетами. Почтовые штемпели на конвертах были канадскими, около половины из них – из провинции Онтарио. Штемпельная краска была то синей, то черной. И на всех один и тот же почерк – почерк Клары.

На нескольких кассетах были наклейки с рекомендациями для него: «Для вечеров, когда ты будешь чувствовать себя одиноко», «Мое сегодняшнее настроение» и т. п.

Алексис слегка коснулся пальцами аудиокассет. Ему стало интересно, пригодны ли они для использования, не размагнитились ли? В это мгновение он бы многое отдал, чтобы иметь под рукой магнитофон и услышать голос Клары. Было бы потрясающе, если бы он зазвучал здесь, в тишине чердака.

В некоторых конвертах содержались фотографии разных повседневных моментов, составляющих жизнь: Клара и ее подруги, квартира, в которой она жила на улице Сен-Жак в Квебеке… Он хранил их как святыню.

Алексис нащупал тяжелый предмет, обернутый в ткань, – столярный гвоздь. Взял его и повращал между пальцами. Клара подарила его на удачу.

На одной из фотографий они были запечатлены вдвоем, сам он светился счастьем, а Клара стояла позади него, обнимая его за торс; ее волосы струились по плечам.

Он поднес фотографию к свету.

«Эта улыбка…»

Его переполняла несказанная радость.

Погожий летний день на берегу реки Святого Лаврентия.

Глава двадцать пятая

При первых же звуках ее голоса Алексис почувствовавал комок в горле. Файл оказался превосходного качества. Хотя время и болезнь исказили тембр, голос звучал так, будто она была рядом. Он представил Клару в больничной палате. Наверняка она затратила много сил, чтобы записать это сообщение.

Дорогой Алексис, если ты меня сейчас слушаешь, значит, ты все-таки отправился на розыски Оливии. Ты, должно быть, задаешься вопросом, откуда я об этом знаю? Дело в том, что GPS-чип твоего телефона соединен с моей программой. Скачав ее, ты разрешил ей подключаться к твоему телефону. Я рассчитала, что ты получишь этот аудиофайл, как только программа определит, что твой смартфон находится в Сент-Альбане. Я знала, что ты меня не подведешь.

Последовала пауза. Было слышно, как Клара с трудом сглотнула слюну.

Я хотела бы выразить тебе признательность за все, что ты сделал, а также за то, что тебе, возможно, пришлось резко изменить жизнь, чтобы оказаться здесь.

Ее голос дрожал от волнения, она с трудом сдерживала слезы.

Алексис сидел на кровати с закрытыми глазами. Услышанное потрясло его. На секунду представив себя у изголовья кровати Клары, он протянул руку, чтобы погладить ее по голове и успокоить. Где-то в параллельном мире он состарился бы рядом с ней, поддерживая ее в болезнях, и, возможно, если бы его любовь смогла окутать ее с достаточной силой, он облегчил бы ее предсмертные минуты при невозможности спасти.

Его пальцы встретили пустоту. Он сжал кулак.

Вновь послышался голос Клары:

Алексис, я должна сказать тебе кое-что важное относительно чат-бота.

Весь внимание, он повернулся к телефону. Подсветка экрана создавала вокруг него синеватое облако.

Ты разговариваешь все это время с программой, работа которой основана на принципе машинного обучения – технологии, которая позволяет ей, задавая вопросы и анализируя ответы, все активнее участвовать в разговоре. Другими словами, чем чаще ты будешь с ней разговаривать, тем более находчиво она будет отвечать. Но, Алексис, все это – лишь череда алгоритмов, разработанных для игрушек. Я просто совершенствовала их на протяжении нескольких лет. Никогда бы не подумала, что найду им такое применение…

Она надолго закашлялась, и Алексису стало жалко ее.

Боюсь, что с течением времени «Психея» настолько хорошо подстроится под твои потребности, что станет твоим двойником. В этом случае ты будешь разговаривать уже не с «автономной» машиной, но с собственным отражением, попав в своего рода нарциссическую ловушку, в которой можно пребывать вечно. Все это может привести к серьезным последствиям для твоего психического здоровья, я не хочу подвергать тебя этому риску. Что бы ты ни думал, я знаю о чувствах, которые ты испытывал ко мне. Говорят, в паре всегда один человек любит сильнее. По-видимому, этим человеком был ты, а может, и я.

Алексис не удержался и воскликнул:

– Клара, к чему ты ведешь?

Запись продолжалась:

У этого чат-бота есть особая функция, которая включится, когда твои поиски подойдут к концу.

– И что же произойдет? – заволновался Алексис.

Все будет безвозвратно стерто.

Он был потрясен.

Голос Клары дрожал.

Тогда нам придется попрощаться в последний раз. Надеюсь, в этот момент Оливия будет рядом с тобой. Я также надеюсь, что ты не слишком разозлишься из-за всего этого, что ты поймешь, как много значил для меня.

Он услышал, как она плачет.

Удачи тебе, Алексис… Если ты найдешь нашу дочь, скажи ей, что я люблю ее и что я не переставала думать о ней до самой смерти.

Конец записи.

Экран погас, и общая спальня погрузилась в темноту.

Прошло несколько минут. Алексис сидел неподвижно, обхватив голову руками.

Вдруг странный звук, доносившийся снаружи, вывел его из оцепенения.

Глава двадцать шестая

Он шагнул к окну, которое выходило на задний двор хостела. Менее чем в трехстах метрах начинался сосновый лес на склоне горы. Дождь прекратился, по земле стелился туман. Часы на телефоне показывали одиннадцатый час ночи.

Перед сараем был припаркован пикап Сенешаля. Двустворчатая дверь была открыта, фары освещали вход. Слева от сарая был вольер для собаки, и та наблюдала за своим хозяином через решетку.

Алексис увидел, что Сенешаль выгружает из багажника пакеты для замораживания – куда ему столько? – и решил осмотреть нижний этаж, пока в доме никого нет.

Он взял пальто и спустился вниз.

От экрана его телефона исходил тусклый свет, позволявший ему перемещаться в темноте.

В холле он остановился перед стеной с фотографиями и картинками и стал рассматривать листки,