Марк умел обращаться с девушками и знал об этом. Он мог внушить девчонке что угодно. Однажды он рассказал мне, что если кто-нибудь хочет понравиться девушке, нужно первым делом убедить ее, что она красивая, потому что тысячи девчонок, даже самые хорошенькие, думают, что они уродливы, как маньяки из кустов.

– Если ты думаешь, что они к парням придираются, то ты бы послушал, что они о себе говорят.

Я спросил у него, откуда он все это знает, и он ответил:

– От сестры. Даже папа говорит ей – она такая уродина, что ей нужно вешать кость себе на шею, чтобы понравиться хотя бы собакам.

Я вздрогнул. Мистер Хейлс владел сетью пляжных магазинов, продающих туристам всякий хлам в пять раз дороже его настоящей цены. Насколько я знал, он не был пьяницей, но меня поразило, что он говорит такие вещи собственной дочери. Может быть, ему это казалось смешным, но я знал, что подростки воспринимают подобные слова совсем иначе. Сестра Марка, Шерил, вовсе не была уродиной. Красоткой тоже не была, но в целом девчонка как девчонка, и ребятам нравилась, потому что тоже готова была «зажигать, чтобы чертям тошно стало». От Марка я узнал, что паршивые родители – не обязательно алкоголики. Они бывают всех форм и размеров.

Несмотря на безрассудную манеру Марка вести машину, до «Лузы» мы все добрались в целости и сохранности и припарковались тоже благополучно. Мысли о том, где он мог взять Бьюик, так и крутились у меня в голове, когда мы шли в зал. Нас встретил хит группы Trogs «Wild Thing». Хотя Дон и Эстер были довольно старыми, музыка им нравилась молодежная. Эстер бросала монету за монетой в музыкальный автомат, вместо того чтобы сдавать его в аренду, а каждый вечер выгребала деньги из ящика.

Сейчас она сидела за стойкой, а Дона нигде поблизости видно не было. Можно сказать, не считая Эстер, тут не было ни души.

– Какие новости, Эстер? Новая татуировка? – крикнул Марк, перекрывая музыку. Эстер, покрытая татуировками с ног до головы, ответила:

– Пока нет.

Марк дал ей залог и пошел к бильярдному столу. Эмили, которую игра в бильярд интересовала так же мало, как и все остальное, села на стул у стены. Стулья предназначались для зрителей на еженедельных турнирах в восьмерку; победитель получал приз в двадцать пять долларов. Я знал, что Марк хорошо играет, и ему уже случалось выигрывать деньги. Он даже рассказывал, что бильярдом зарабатывает на жизнь. Он вынуждал людей ставить на него деньги. У него был свой план: сперва он играл неплохо, но гораздо хуже, чем мог бы, а потом, когда дело доходило до крупных ставок, и бился тоже по-крупному, стараясь, как он выражался, возместить ущерб. Этот ход почти всегда срабатывал. Тому, кто ставил на противника Марка большие суммы, только и оставалось смотреть, как исчезают его баксы. Как-то раз я наблюдал за этим, и реакция бедного парня была почти комичной. Я знал только одного типа, кто стал спорить. Большинство соглашались усвоить урок и заплатить – это, как говорил Марк, самое главное правило.

– Никто не хочет, чтобы его считали идиотом, – говорил он, – особенно если он сам себя поставил в идиотское положение.

Играть против Марка я, конечно, не рискнул, поэтому сел на стул рядом с Эмили. Она на меня не смотрела. Марк разбил пирамиду, и по тому, как неудачно он это сделал, я понял, что он намеренно халтурит. Обычно он сразу же забивал два, а то и три шара, а если сосредотачивался как следует, все шары рикошетили от бортов. Я не понимал, почему теперь он играет так паршиво, о деньгах-то речь не шла.

Ханна вообще играть не умела, и Марк изо всех сил старался научить ее целиться. Как только стало ясно, что опыт у него большой, он тут же начал выделываться.

– Смотри, – сказал он и поставил черный шар номер восемь у самого угла, а биток – прямо напротив. Прицелившись, зажав в зубах сигарету, он ударил по битку, целясь в противоположный конец стола. Биток подпрыгнул и изменил курс, двинулся к черному шару. В первый раз Марк промахнулся, и черный шар отлетел от края лузы. Со второй попытки он забил шар.

Я вынужден был признать, что ход получился эффектным. Ханна запрыгала и захлопала в ладоши. Марк улыбнулся ей, затянулся и спросил:

– Не хочешь посетить гостиную?

– Какую гостиную? – Ханна хихикнула. Марк указал на дверь в углу комнаты.

– Вон ту.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Он взял ее за руку, увел в гостиную и закрыл за собой дверь. Я посмотрел на Эмили – она качала головой и что-то бормотала.

– Что? – спросил я.

Она посмотрела на меня так, будто, заговорив с ней, я нарушил неписаный закон.

– Я же говорила – шлюха. Моя сестра. Настоящая шлюха.

Вид у нее был такой, словно она сейчас от злости опрокинет бильярдный стол.

– Послушай, – сказал я, – мне очень жаль, что так вышло. Я понимаю, тебе все это не нравится.

Она прищурилась, и мне стало не по себе. Я вспомнил ее слова, что мне с ней ничего не светит.

Конечно. Она сразу раскусила Марка и решила, что и я такой же. Мне внезапно стало важно убедить ее в обратном.

– Я ни на что такое не претендую, – сказал я, – я хочу просто поговорить.

Она взглянула на меня, будто пытаясь понять, правду я говорю или вру. Черты ее лица стали чуть мягче, и я подумал – интересно, как она выглядит, когда улыбается?

– Прости, – сказала она, отводя глаза. – Это все моя сестра. Она вечно вешается на парней, а если я с ней, они и меня пытаются с кем-то свести, чтобы я не болталась как пятое колесо. Все они думают, что я такая же, как Ханна, но я не такая.

– Вот как.

– Хочешь покурить?

– А что ты куришь?

– Ничего, кроме сигарет, – ответила она. Я не сразу понял, что она имеет в виду, а когда до меня дошло, рассмеялся.

– Я имел в виду – какой марки?

Ее губы изогнулись так, что казалось, она вот-вот улыбнется, но она не улыбнулась.

– «Кулз».

Я подошел к автомату с сигаретами. Сейчас их больше нет, а тогда стояли буквально на каждом шагу. Бросил тридцать пять центов, потянул за рычаг, и пачка «Кулз» упала на подставку. Я решил покурить, хотя вообще-то курил очень редко и только в компании. Фирменные спички валялись повсюду, и я зажег сигарету для Эмили, чувствуя себя юным Хэмфри Богартом в одном из его брутальных фильмов. Не раздумывая, я решил его изобразить.

– Так что привело тебя к жизни такой, крошка?

Эмили строго посмотрела на меня и сказала:

– Вид у тебя глупый.

Я выдохнул дым и ответил:

– Я знаю.

– Расскажи мне о своей собаке, – попросила Эмили, и вскоре мы уже мило болтали, как давние друзья. Она даже несколько раз улыбнулась. Мы решили выкурить еще по сигарете, но тут дверь распахнулась и вывалились Марк с Ханной. Оба взмокли от пота, Ханне явно требовалась расческа. Нетрудно было понять, чем они там занимались.