– Многие погибли бы, а выжившие стали рабами чужестранцев, – я повторила запомнившуюся фразу из учебника истории.

– Знала бы ты, сколько мы уничтожили диверсантов и подкупленных предателей, – устало выдохнул Рен. – Мы караем шпионов и казнокрадов, заговорщиков и убийц. А вовсе не болтливых тетушек, что сидя возле печи ругают короля. До этих пустомель нам никакого дела нет. Они напрасно себя возвеличивают в глупых сплетнях и пугают нами невоспитанных детей.

– Вас учат убивать с детства. Это действительно страшно, – сбавив тон, я смущенно пожала плечами.

– Так и есть, – равнодушно хмыкнул Рен. – Всякое мастерство, и воинское тому не исключение, лучше постигать с малых лет. Вспомни маленьких циркачей: гимнастов и канатоходцев. Чем хуже юные рыцари? А хочешь, я расскажу тебе о самом первом своем убийстве?

Не смогла вымолвить ни слова ему в ответ.

– По испуганным глазам вижу, что не горишь желанием узнать о первом, испытательном задании юного кромешника, – темный рыцарь уловил причину моего молчания. – Но я все равно поведаю о нем.

– Значит, мне придется выслушать, – я напряженно сжала кулачки.

– Тем утром я очень волновался, – Рен уставился на потолок, погрузившись в воспоминания. – Постоянно держал в голове, что ничто в моем виде или поведении не должно насторожить, если можно так сказать, жертву. Ею стал имперский диверсант, которого выявили наши осведомители. Подосланный убийца готовился взорвать школу в центре столицы. Прикинулся библиотекарем и принес магическую бомбу, замаскированную под портфель с учебниками. Заподозрил бы хоть малейший подвох – сразу же взорвал бы ее. Мерзавец думал, что по школьному коридору идет обычный мальчишка-ученик, который опаздывает на урок. Он даже не успел понять, как умер. Просто мальчишка очень быстро и прицельно метнул маленький ножик, и он упал замертво. Думаешь, я должен был его пощадить? Позволить ему превратить школу в груду руин? Погибли бы сотни детей.

– Рен, я… Не думала о том, насколько важна ваша служба. Ты прав, я верила услышанным в храме сплетням болтливых прихожанок. Да, я пока что мало чего понимаю в обычной жизни. Мой мир был ограничен стенами монастыря, – мне стало немного стыдно перед отважным спасителем за недоверие и упреки.

– Ирис, тебе простительно быть наивным ребенком, – мягко и утешительно отозвался рыцарь. – Из-за каменных крепостных стен ты не могла видеть всего того, что было доступно моему взору. А вот я… С меня совсем другой спрос…

– О чем ты? – меня заинтриговали его слова.

– Да вот, решил кое в чем тебе честно признаться, – Рен откинул со лба волнистую черную прядку. – Сказать, какой я недальновидный дурень, при всем своем служебном опыте. Гордился выслугой и наградами, а сам так и остался юнцом несмышленым! На полном серьезе считал, что знаю все тайны королевства. Был в том свято уверен. И вот сейчас готов поклясться, что ничего не понимаю… Ровным счетом ничего… Что вообще происходит в стране? Ну, если нам не считать нашествие вирналов.

– А я только понадеялась, что ты мне все объяснишь, – вздохнула, опустившись в скрипучее пыльное кресло. К зачарованному наряду грязь не приставала, хоть какое-то утешение. – Раз уж спас меня вместо кровавой расправы. Ты ведь был послан сюда за мной?

– Ты удивишься, но нет, – Рен рассмеялся, и тут же кашлянул, нечаянно глотнув поднявшейся пыли. – Глава нашего ордена магистр Орнилл направил меня сюда охотиться на вирналов. Я могу их чувствовать и выслеживать. Их след привел меня к тебе. Ирис, я вообще не задумывался о твоих поисках.

– Разве такое возможно? – не поверила я. – Обо мне растрезвонили на все королевство, если не на весь мир.

– Не правда ли, это странно для того, кто по народной молве должен был первым тебя поймать и обезглавить? – в темных глазах парня сверкнули озорные искорки. – Что же, детка… Считай, я сегодня ночью уверовал в тебя.

– Уверовал? – повторила я, едва шевеля немеющим языком.

– Я слышал о тебе, но никогда не верил в твою святость, избранность, особенную спасительную силу, – Рен всплеснул руками, и в лунном свете над его ладонями заиграли клубы черного дыма. – Считал тебя талантливой актрисой. Думал, ты играешь роль по заданию и под присмотром церковников. Служишь этакой приманкой для сбора денег у народа. Чем-то сродни ежегодной лотереи столичного казначейства.

– Ох, – невольно вырвалось у меня.

Мир вокруг будто рассыпался красивыми яркими пятнами, обнажая гнилое нутро. А еще на душе сразу же стало как-то противно и скользко при мысли о том, что меня сравнили с базарной наперсточницей или ничего на самом деле не предвидящей гадалкой-мошенницей. Закопошилась гордыня, с которой мне надлежало вести безустанную борьбу.

– Ирис! Не смотри на меня так! – Рен стукнул кулаком по коленке. – И не говори, что ты верила, будто кто-то на самом деле в нее выигрывает.

– Да, верила, что каждый год одному счастливчику выпадает большой куш,– в моем голосе послышалась легкая обида. – Только не смейся надо мной.

– Это не смешно, а печально, – вынес вердикт Рен со строгостью окружного судьи. – Нет, просто так, в одну минуту, никто разбогатеть не может. Удивительно, как много в мире наивных и глупых людей, – заглянув в мои печальные глаза, парень, наверное, подумал, что я вот-вот разревусь, и добавил чуть мягче. – Я сейчас не про тебя говорю, а про тех, кто покупает билеты. Значит, слушай… Каждый год выбирают простака, согласного выступить на публику. Его гримируют так, что мать родная не узнает и соседи потом не спросят, почему он вместо хижины с дырявой крышей не построил белокаменный дворец. Платят показушному дурачку не миллион, а сотню-другую псариев, если даже не суркориев – точно не выяснял. Мне такое не интересно.

– Ты считал меня мошенницей? – я вытянула мученическую улыбку. – Да, наверное, это забавно. И точно лучше, чем если бы ты видел во мне угрозу для короля.

– Я допускал, что ты владеешь магией, – признался Рен. – Но не верил, будто ты можешь сделать то, что не под силу опытным целителям. Вылечить человека от тяжелой болезни одним прикосновением. Считал все постановкой, как и ту историю с убийством монахинь. Был уверен, что все они живы и здоровы, а твои поиски за вознаграждение придуманы, чтобы отвлечь народ от проблемы с вирналами.

– Увы, монахинь убили, – мне было невыносимо больно вспоминать о случившейся трагедии. – И, поверь, это сделала не я… Как бы тебе объяснить… Да я бы даже помыслить не могла о таком зверстве. Сестры были моей семьей.

– Когда я