Лидия Аркадьевна задумчиво смотрела вслед девочке. Странно, ушла, не попрощалась…

Дэн в это время был уже в своей стае.

Когда его ранили, Вожак первым услышал сигнал тревоги. Стая остановилась, и несколько взрослых сильных дельфинов вернулись за ними.

Дельфины никогда не бросают попавших в беду, это самый древний их инстинкт. Может, поэтому и спасают тонущих людей?

Они быстро нагнали своих, и Дэн оказался в самом сердце стаи.

– Куна… Куна… – твердил он мысленно, как будто только это имя, а не два сильных дельфина, держало его на плаву. И Куну немедленно пропустили к нему.

Стая пошла медленней, чаще останавливалась, потому что Дэна надо было лечить и давать отдыхать.

И вот он уже самостоятельно проходит часть дневного пути, и кожа на ране постепенно стягивается сначала в алый, потом розовый, и, наконец, в плотный серый шрам.

Прошло ещё немного времени, и этот шрам уже совершенно не мешал Дэну. Только Куна отводила от него глаза и боялась прикоснуться.

Теперь стая шла быстрее, чтобы нагнать потерянное время. Вожак поднимал их раньше по утрам, сокращал стоянки, и они всё же успели до штормов в первую безопасную бухту.

Здесь можно было отдохнуть. Стая разошлась на пары, тройки, семьи. И косяк мелкой рыбёшки, что зашёл сюда до них, был очень кстати.

Антон решал у доски сложную задачу.

Директор наблюдал за ним с интересом – он, конечно, знал, как решить эту задачу с помощью высшей математики. Иначе её решить невозможно, и он хотел показать Антону, что бывают задачки, которые он не может решить.

Сейчас Антон положит мел, и тогда он скажет ему…

Но мальчик постоял перед исписанной доской, потом вытер всё и начал быстро-быстро писать другие формулы. Ответ был правильным.

Директор жадно всматривался в решение.

Красиво, – подумал он.

Было именно красиво, у математиков есть такое выражение.

– Антон, ты молодец, ты просто молодец! Это очень сложная задача, вернее, не сложная, если её решать способами высшей математики.

Антон стоял у доски, вытирал пальцы платком и улыбался.

Он так широко улыбался, что весь класс зашумел одобрительно:

– Молодец, Антон!

– Антон, ты молоток! Показал этой высшей математике!

– Это слишком, – не выдержала Оля, – да он вас просто дурачит! Вы думаете, он сам, такой умный, решает вам тут задачки? Да за него всё решает дрессированный дельфин и подсказывает ему с помощью телепатии. Пусть попробует сказать, что это неправда!

Класс затих, Василий Петрович побледнел и сильней сжал в руках карандаш, и только Антон ещё продолжал какие-то секунды улыбаться.

Потом удивлённо повернулся к Оле.

– Дэн? Он сейчас, наверно, в Южном полушарии! Я так давно не могу с ним связаться! А мне так нужно, мне столько надо ему рассказать. И какой же он дрессированный, он терпеть не может дрессировку. Когда Куна была в Дельфинарии, он видеть не мог эти представления! И я не думаю, что он умеет решать задачки. Но всё равно – с ним невозможно связаться.

– Неправда! – крикнула Оля.

– Правда, – твёрдо сказал директор. – Все опыты по телепатии были ограничены по расстоянию. Антон, когда в последний раз ты пытался связаться с Дэном?

– Когда я выпустил Куну, то есть Стрелку, из Дельфинария, и они ушли догонять своих. Назавтра, когда остался один, я позвал его, но он уже не отвечал.

– Как это ты выпустил Стрелку? – удивился Ромка.

– Ну не один. Дэн перекусил узелки на сетке.

– Вот молодец! И ты не боялся?

– Ещё как боялся!

– Смелость – не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы преодолеть страх, – сказал Василий Петрович.

Он не останавливал ребят, которые окружили Антона и с восхищением слушали, как всё это было. Для них выпустить из плена любимую друга – было гораздо важнее, чем уметь решать самые сложные задачки.

У далёких южных островов стая дельфинов жила своей жизнью. На севере корма хватало, не было необходимости охотиться всей стаей, или даже частью. А на юге рыбы не хватало. Разведчики ушли искать косяк. Остальная стая плавала, резвилась.

Дэн чувствовал какую-то скованность в отношениях с Куной. Всё, что раньше было просто игрой, приобрело другой, загадочный оттенок.

Он вдруг перестал касаться её нежной кожи, то старался держаться ближе, то проявлял независимость.

У всей стаи были брачные игры, у их родителей, у всех взрослых, не считая беременных самок и малышей. И Дэну, и Куне исполнилось по пять лет, они считались взрослыми. Но иногда и у дельфинов время взросления растягивается на годы.

Дэн так бы и пропустил эту южную зиму с тёплым ласковым морем, с изумительными закатами и рассветами – всем, что запоминается с первой любовью.

Куна всё поняла, она была умницей.

У дельфинов, как у людей в самом-самом раннем матриархате, нет никаких боёв за самку, никаких выяснений отношений между самцами. Можно только красоваться, стараться обратить на себя внимание, прыгать выше всех, плавать быстрее. Выбирает самка.

В стае было не так много свободных самок, и у них был выбор. Дэн ревниво поглядывал, как его игрунья принимает знаки внимания их сверстников и самцов постарше.

Пока только знаки внимания, прыжки, общие танцы, игра в догонялки. Зачем, зачем ей это нужно?

Послышались сигналы разведчиков. Они нашли большой косяк, три часа пути. Это означало, что вся молодёжь, и взрослые, кроме беременных и самок с малышами, должны отправляться на охоту.

В стае все отлично знали свои обязанности. Сейчас они нагонят косяк, окружат его и свистом, щёлканьем, плеском пригонят сюда, к своей стае, к мамам с малышами, старикам. И будет настоящий пир!

До косяка надо было плыть на голоса разведчиков, и Куна снова была рядом, живая и весёлая в предвкушении охоты. Косяк уже можно было различить и по своим эхолотам, и по чайкам, что вились над ним – разведчики не давали рыбе уходить на глубину.

И вот уже азарт охоты охватывает всех, никто даже не пытается полакомиться – свит, щёлканье, весёлая перекличка, и рыба в панике бросается туда, где есть просвет от этого шума и гвалта – именно туда, куда её гонят дельфины.

А ночью Куна подплыла к нему близко-близко, и отскочила. И снова подплыла, и снова отскочила. И он поплыл за ней, как привязанный, дальше, дальше, за риф, в тёплую, залитую луной лагуну.

А на рассвете он опять кричал на всё море:

– Куна!

– Ку-на-на! – повторяло эхо.

И она приплыла на его зов, и не отходила больше, и все самцы, которые пытались обратить на себя её внимание, нехотя ушли искать себе другое счастье.