– Как у вас дела? – Ирис внимательно вглядывалась в лица друзей. Под ее цепким взглядом Дарине вдруг стало неуютно.

«Это не моя вина. И я не могу ничего изменить», – в очередной раз напомнила она себе, тщательно пряча мысли от далла.

– У нас все хорошо. – Флам тепло улыбался давней подруге. – Наслаждаемся праздником. Родители не смогли прийти, они заканчивают приготовление механизмов к вашему выступлению.

– Да я и сама едва сбежала. Перед премьерой всегда такой кавардак.

Слушая их обычную болтовню, Дарина потихоньку успокаивалась. Это была часть привычного мира, и ей изо всех сил хотелось, чтобы она как можно дольше оставалась неизменной.

– Ты чудесно выглядишь, Ирис. – Дарина в последнее время все реже видела подругу, и та, кажется, хорошела с каждой встречей. – Уверена, в этом сезоне тебя ждет большой успех.

– Спасибо! – Ирис зарумянилась от удовольствия.

Смеясь, она стала пересказывать им последние сплетни из жизни их общих театральных знакомых. Дарина быстро потеряла нить беседы, беспокойство и навязчивое ощущение слежки никак не отпускали ее. Она изо всех сил пыталась убедить себя, что это все ее глупые выдумки и Кай не должен ничего знать. Но каждый раз, поворачивая голову в его сторону, она боковым зрением замечала мимолетный въедливый взгляд.

– Да что ты все время вертишь головой? Ждешь кого-то? – Ирис взяла Дарину за руку, привлекая к себе внимание.

– Нет… Нет. Просто мы тут по делу.

– Которое уже давно сделано, а моя далла все никак не выключит панику. – Флам опустил ладонь Дарине на плечо и улыбнулся. В теплых карих глазах читалось беспокойство.

– Узнаю Дар, – усмехнулась Ирис. – По-моему, мне уже минут пять отчаянно машет директор труппы. Наверняка опять какой-нибудь напыщенный гусь из попечительского совета жаждет познакомиться лично. Мне пора.

Обняв их на прощание, Ирис упорхнула куда-то в толпу и исчезла из виду.

– Скоро ей станет совсем не до нас, – с внезапной грустью сказал Флам.

– Цена успеха. – Дарина по привычке рассеянно теребила косу. Ей не хотелось думать о том, что скоро им, возможно, придется надолго разлучиться совсем по другим причинам.

– Да уж. – Флам явно был где-то далеко в своих мыслях. – У всего своя цена.

Дарина невольно вздрогнула.

1009 год от сотворения Свода, Дубы, первый день первого осеннего отрезка

Рут

Кошмар разбудил ее под утро.

Рут привычно вглядывалась в темный потолок, ожидая, когда вновь накатит сонливость. Дурные сны постоянно мучили ее после приезда в Дубы. Непривычная, обжигающая, тяжелая Стихия дымным чадом прокрадывалась в ночные видения, раз за разом тревожа ее в ночи. В этих снах Рут задыхалась и громко звала на помощь, незнакомый лес окружал ее со всех сторон, тоска, одиночество и страх неизбежного тяжелым камнем давили на грудь.

Настенный часовник показывал четыре утра – до рассвета было еще далеко. Рут свернулась под одеялом, стараясь побыстрее успокоиться и переключить мысли. События прошедшего дня роились в голове, не принося умиротворения. В висках гудело.

«Не спишь?» – от неожиданного бесцеремонного вторжения в мысли Рут чуть не подпрыгнула на кровати. Мик тоже бодрствовал и почувствовал ее по мысленной связи.

«Дурные сны».

Молчание.

«Понятно».

«А ты почему не спишь?»

Тишина. Рут проследила, как секундная стрелка очертила полный круг трижды.

«Бессонница».

«Понятно».

Снова ничего. Бессмысленность и провалы ночного разговора уже начинали действовать Рут на нервы.

«Нам утром выходить очень рано. Архивы начинают работать с восходом, а отец не любит, когда с его распоряжениями медлят. Да и все это скука смертная, я бы предпочел расправиться с этим поскорее».

Рут печально вздохнула от такой перспективы.

«Тогда и спать уже нет смысла».

«Я, наверное, все же попробую. Встретимся через пару часов. Ты отлично держалась вчера».

И, не дожидаясь ответа, Мик резко ушел из связи. Возможно, и правда уснул.

С невольной улыбкой Рут всматривалась в зыбкие сумеречные очертания предметов в комнате. Она и сама не поняла, как с первыми рассветными лучами наконец провалилась в чуткий тревожный сон. Раз за разом в нем проносилась какая-то фраза, смысл которой Рут никак не могла уловить, сколько ни пыталась.

1009 год от сотворения Свода, Храм Огня, первый день первого осеннего отрезка

Рысь

Пламя у алтарей чуть подрагивало на холодном ветру, но не гасло, поддерживаемое силой вековых творений. Рысь всматривался в него так долго, что начали болеть и слезиться глаза, но и тогда он не отвел взгляд.

В такой ранний час в Храме Огня никого не было. Когда Рысь вошел, в зале убирался мальчишка-чтящий, мурлыча себе под нос какой-то прилипчивый мотив. При виде Рыся, облаченного в парадную форму, он бросил все свои тряпки и поспешил скрыться в недрах Храма. Статус высокопоставленного гостя сегодня был Рысю на руку.

Как и во всех Храмах Огня, в этом было почти нестерпимо жарко. На мрачном, почерневшем от копоти камне алели слова древних молитв, с детства вызубренные наизусть. Рысь никогда не признавался в этом вслух, но состоящие практически из одних арок и полные света Храмы Воздуха всегда были ему куда больше по душе.

Привычным движением Рысь нащупал под праздничной рубашкой брачный кулон – знакомые грани чуть холодили кончики пальцев. Мыслями Рысь то и дело возвращался к Элеоноре. Он отправил ее домой, спать, и теперь сожалел об этом. Присутствие даллы успокаивало его и дарило необходимые силы, хоть Рысь никогда и не говорил об этом.

– Как прошел праздник?

Генерал не обернулся на голос за спиной, продолжая вглядываться в Огонь. Он ждал свою собеседницу.

– Ничего интересного, Дая, хвала Стихии. Спасибо, что пришла.

Женщина подошла и молча встала рядом, наблюдая за пляской языков огня.

Рысь тихо ухмыльнулся, в очередной раз поражаясь недальновидности цензуры. Разыскивая предателей по самым дальним закоулкам империи, цензоры не видят угрозы прямо у себя под носом. Они слишком полагаются на безграничную тысячелетнюю преданность чтящих. Вот уж правда, хочешь спрятать – оставь у всех на виду.

– Я рада возможности повидаться с тобой до того, как все начнется, – его собеседница говорила тихим, уставшим голосом.

Рысь старался не замечать тоски в ее словах. Только не сейчас, когда сворачивать назад уже слишком поздно.

– Я… – Голос внезапно охрип, и генерал поспешил откашляться. – Я просто хотел еще раз лично убедиться, что ты приглядишь за ними.

– Насколько это будет в моих силах.

– Спасибо. – Его благодарность была искренней. – Это именно то, что я