– Каждый день царь назначает двух дежурных цараптанцев, чтобы те сторожили баранов, – объяснял Пушку Котобилдий по дороге на пастбище. Здоровяк во всех соревнованиях сходил за двоих, поэтому Тренитург со спокойной совестью назначил ему в напарники заморыша.

– Но от кого мы должны защищать скотину? – нечленораздельно прошамкал беляк. Он набил полный рот травы и пытался ее прожевать. В последние дни на ужин ему не перепадало ничего, поэтому кот начал забивать черную дыру, которая разрасталась в желудке, чем придется. В частности подножной зеленью.

– От кого? Конечно, от котафинян! Это худшие создания, каких могли создать боги. Они живут по соседству с нами, – весь затрясся от страха Котобилдий. – Представляешь, они совершенно не занимаются спортом! Да что там не занимаются – они ненавидят физкультуру! Целыми днями только и делают, что болтают и едят.

Пушок выплюнул обслюнявленный комок травы. Ему уже начали нравиться котяфиняне.

– А знаешь, что они едят? Наших баранов они едят!

– Но ты же говоришь, что котафиняне ненавидят спорт. Вы что, им отпор дать не можете? Да ты бы одной лапой их положил!

– Ага, легко сказать! Ты не представляешь, как это зверье врачевать словом умеет. Пока ты замахиваешься, котафинянин уже сто раз тебе на уши присядет и так зааргументирует, что ты ему не только всех баранов сам отдашь, но еще и все, что при себе будет.

– Ну а зачем в таком случае вы усиленно тренируетесь, если все равно не можете дать отпор? – нахмурился самый хилый цараптанец.

– Дежурные стоят не на самом пастбище, а немного дальше – на горе, – терпеливо объяснил Котобилдий. – Так мы можем издалека заметить приближение котафинян. Если эти ироды появляются, мы, не жалея легких, дудим на флейте. На звук прибегают все цараптанцы, хватают баранов в охапку и убегают на безопасное расстояние.

– Ловко, – усмехнулся Пушок. – Ну а дальше что? В смысле, вы так и собираетесь бесконечно бегать?

– Надеюсь, что нет, – грустно поежился здоровяк. – Мы сейчас и сами начали потихоньку на них нападать. Понимаешь, не все котафиняне умеют врачевать словом. Красть баранов они посылают специальный отряд котов. Котафиняне называют их ораторами. С ними спорить вообще бесполезно. А с остальными котафинянами есть шанс справиться. Так вот, чтобы эта пузатая саранча не думала, что цараптанцы ее боятся (хотя мы, конечно, очень боимся), мы выслеживаем их корабли, на которых нет ораторов, выкидываем за борт команду и угоняем судно. Иногда в трюмах попадается наша же баранина.

– Так значит, эти котафиняне только и делают, что едят вашу баранину да разговоры разговаривают? – Пушок мечтательно закатил глаза. Цараптанцев ему, конечно, было жаль. Но себя он жалел гораздо сильнее. Поэтому заморыш всерьез задумался об эмиграции.

Парочка тем временем уже взбиралась по склону горы. Еще пара шагов для одного и двадцать шажочков для другого, и напарники очутились на наблюдательном пункте. Два цараптанца, которых они должны были сменить, усердно отжимались на траве. Упор лежа физкультурники приняли довольно давно. Пушок и Котобилдий поняли это сразу, как только взглянули на открывающийся с горы пейзаж. Внизу вразвалочку шел отряд ораторов. Дозор благополучно их проглядел.

8

Котобилдий выжал максимум из своих легких, и флейта выдала самую оглушительную трель, на какую только была способна. Уже через две минуты на пастбище сбежалась вся Цап-Царапта. Физкультурники слаженно, четко, без единого лишнего движения приступили к эвакуации скотины. Но время было упущено. Сигнал тревоги прозвучал слишком поздно. Ораторы уже были здесь. Они шли не спеша, будто не на дело, а на прогулку в парк. У каждого в лапе был кулек с оливками. Котафиняне то и дело с чувством сплевывали на землю косточки.

Полусонные бараны недоуменно выглядывали из подмышек цараптанцев. Им определенно не нравились пожаловавшие незнакомцы. А их хозяева едва дышали. Слаженность действий вмиг улетучилась. От страха физкультурники замерли на месте.

– Опаньки, вот так встреча – соседи! – нарушил гробовое молчание центральный котафинянин. Он надвинул лавровый венок на затылок и расплылся в самой искренней улыбке. Правда, два отсутствующих передних клыка немного смазывали впечатление. – Ну, че притихли? Как ваше бытие?

Цараптанцы старались не смотреть ораторам в глаза.

– Может, оливочек хотите? – пройдясь вдоль спортсменов, центровой остановился возле царя. – Будешь оливочки?

Тренитург замотал головой.

– Ты че – брезгуешь?

– Я не…

– Слушай, я не понял, ты че-то мне продекламировать хочешь? Ты че такой дерзкий?

Царь был готов провалиться сквозь землю. Он в панике вертел головой и топтался на месте.

– Да ладно, не елозь гриву. Я шучу. Неужели ты думал, что я буду дебатировать с соседом? – главный оратор смачно сплюнул. – Ща просто постоим, пообщаемся. Как кот с котом. Тебя как в целом зовут?

– Тренитург…

– А меня Проблемадий. Давай сюда лапень свою. О, фигасе, какая крепкая.

Остальные ораторы тоже зря времени не теряли – они работали с цараптанским населением: предлагали присесть, угощали оливками, интересовались делами-делишками и неизменно отвечали «ы-ы-ы-ы-ы». Физкультурники, в свою очередь, по мере возможностей старались не дерзить и не поддаваться панике. Увы, психика здоровяка Котобилдия все-таки не выдержала, и он, расталкивая котафинян, сорвался с места. Но далеко убежать ему не удалось. Коварный вопрос парализовал крепыша похлеще инфаркта:

– Э, слышь, остракизм ходячий, ты че ваще?

Котобилдий весь обмер. Через мгновение перед ним оказалась троица запыхавшихся ораторов.

– Вот ты себе фатум заработал, – констатировал один из котафинян.

– А ты че такой шустрый? – подключился второй.

– Ты понимаешь, что это так-то невежливо – взять растолкать нормальных котов, которые стоят, философские вопросики решают? – стал заводиться третий.

– А ты вообще как себя самоидентифицируешь? – ткнул здоровяка в грудь лапой второй. – Ты, собственно, по жизни кто такой?

– Я кот, – смущенно ответил Котобилдий.

– Да какой ты кот? Мое сознание определяет тебя как индюка! И попробуй мне аргументировать, что ты не индюк.

– Так, коты, че за перипетия внеплановая? – подошел к землякам Проблемадий.

– Этот пылесборник мой венок помял, когда лапы отсюда намыливал, – показал на свой головной убор один из ораторов. – Ща я ему немезис устрою.

– Да ладно, забей, – махнул лапой Проблемадий и выплюнул очередную косточку от оливки. – Как говорит Ученый Котэлла: «Не венок делает из кота оратора, а грамотное позиционирование себя как центрального звена в цепи межличностного взаимодействия».

– Ы-ы-ы-ы-ы, Котэлла – красава! Может задвинуть по-серьёзке.

– Где он, кстати?

– А ты че у меня спрашиваешь? Я в пастухи ему нанимался? Тут где-то.

– Ладно, коты, харэ жужжать, – прервал младших ораторов Проблемадий. – Пора сворачивать гастроль.

Центральный оратор вернулся к царю Тренитургу. Тот был ни жив ни мертв.