без четверти одиннадцать утра, вероятно, прямо между завтраком и обедом или, по крайней мере, около того. Что было удивительно в кафе, так это то, что через несколько минут после входа в него я была уверена, что нашла своего первого настоящего друга в Сомерсете. После того, как Полли представилась, она настояла, чтобы мой заказ кофе был за счет заведения, а потом мы быстро разговорились, прежде чем даже подали мне мой напиток.

Когда она наконец это сделала, то улыбнулась, показав ямочку на одной из ее розовых щек, прежде чем вышла из-за стойки и показала, чтобы я последовала за ней.

— Давай вместе сядем за столик. У меня есть немного времени, чтобы поговорить до следующего наплыва.

Вскоре мы снова разговорились сидя за маленьким столиком у парадных окон, в основном, о моем статусе женщины с супергеном. Полли хотела знать все об этом, как узнала, и все такое, и когда я рассказала ей всю предысторию о маме, она тоже хотела услышать все об этом. Как только я поведала ей все важные детали, она сказала, что ей очень жаль слышать обо всем, включая болезнь моей мамы.

Я поблагодарила ее, потом сказала, что понимаю, что она тоже пережила потерю в своей жизни.

— Рид сказал мне, что ты потеряла мужа, Шона, и мне было очень жаль это слышать.

Не желая причинять Полли боль, я не решалась поднять тему Шона; однако, в конечном счете, поняла, что это не принесет нашей новой дружбе никакой пользы и притворилась, что просто не слышал о том, что с ним случилось.

В ответ на мои соболезнования она сказала спасибо, ее глаза безошибочно выражали боль.

— Прошло уже около четырех лет, и, хотя моё сердце до сих пор кровоточит от потери Шона, все стало проще. Думаю, я стала сильнее, особенно в прошлом году или около того. Иногда мне даже кажется, что я готова снова начать встречаться, но не хочу причинять боль Мэри, так как Шон был ее сыном. Я просто не знаю, что с ней будет, если она увидит, как я провожу время с другим мужчиной.

Я сказала Полли, что для Мэри это будет тяжело, но уверена, что она, вероятно, просто хочет видеть ее счастливой, и Полли согласилась, что это, наверное, правда. Затем она сменила тему, спросив меня, как идут дела с Ридом.

Я кратко рассказал ей о холодных отношениях между Ридом и мной, но затем, не зная точно, насколько близко она была с Ридом и не хотела оскорблять ее, я снова перешла на нее, попросив ее рассказать мне о том, нравится ли ей владеть кофейней. Взяв нам тарелку с печеньем и налив в чашки свежего кофе, она рассказала мне все о том, как сильно она любила его, восстанавливая моё хорошее утреннее настроение.

Мы провели следующий час или около того, болтая и смеясь. Тем не менее около полудня, когда несколько молодых женщин ворвались в кафе, я сказала, что мне лучше уйти, пообещав прийти снова в ближайшее время.

Вернувшись домой, я немного повалялась, полистала несколько книг с книжной полки в моей комнате, а затем приняла душ во второй раз в этот день, не то чтобы стала исключительно грязной с моего первого. Тем не менее немного запылилась, идя по грязной обочине дороги, идущей в город и из города, и я хотела посмотреть и понюхать все возможное на ужин с Ридом, несмотря на то, что все еще не была слишком довольна им и его отношением «лишь бизнеса».

После моего душа я поговорила с мамой по телефону, потом задремала во время просмотра телевизора несмотря на то, что спала долго и крепко накануне вечером. Когда проснулась, я почувствовала запах чего-то вкусного и обнаружила Мэри на кухне, уже готовящей ужин для нас с Ридом.

Заметив, что я смотрю на некоторые цветы и свечи, которые, как я догадалась, она собиралась поставить в официальной столовой, Мэри сказала, что она просто подумала, что мы с Ридом могли бы попробовать «особенную» еду.

— Видишь ли, иногда человеку просто нужна правильная атмосфера, чтобы вырваться из «делового настроения».

Я слегка улыбнулась Мэри, обрадованная тем фактом, что она, казалось, хотела сыграть романтическую сваху со мной и Ридом. Тем не менее в то же время, моя улыбка скрывала немного грусти, потому что начинала думать, что никто не может сделать ничего, чтобы Рид «вырвался» из своего «делового настроения». И пришло понимание, что я действительно этого хотела. Может быть, хотела этого с того момента, как почувствовала «дрожь», которую моя прапрабабушка сказала мне ждать.

Не совсем уверенная, как формально или неформально должна одеваться для моего ужина с Ридом, я закончила тем, что выглядела полураздетой, хотя и не сверху, выбирая платье длиной до колен, изумрудно-зеленого оттенка, который соответствовал моим глазам, в паре с короткой черным пиджаком и черными балетками. Аксессуарами к наряду стали золотой браслет и болтающиеся серебряно-золотые серьги, а затем нанесла легкий макияж, придавая моим глазам тонкую дымку. Несколько минут с большой плойкой сделали мои прямые волосы немного волнистыми и упругими.

После этого я выскочила из своей комнаты, спустилась вниз в столовую, понимая, что опоздала на несколько минут. Как бы мне не хотелось посмотреть, как пройдет мой и Рида «официальный» ужин, я думала, что приду пораньше.

Когда я вошла в просторную столовую, которая была обшита деревянными панелями оттенка или на два темнее, чем янтарь, Мэри уже подала ужин и ее нигде не было видно, что меня не удивило. Она сказала, что собирается «улететь», чтобы дать нам с Ридом «хорошо провести время» наедине.

Праздник, который Мэри устроила на столе при свечах, был впечатляющим, но не вид еды, цветов или свечей привлек моё внимание. Это не то что заставило первое слово извинения за моё опоздание застрять у меня в горле.

Рид уже сидел во главе стола, таким же, каким он был накануне вечером, и когда я вошла в столовую, он сразу же встал, одетый в черные брюки, черную рубашку и серо-черный полосатый галстук. Его темные волосы блестели теплым светом лампы от Тиффани висящей над длинным полированным столом, а конусообразные декоративные свечи бордового цвета стоящие возле наших тарелок заставляли его слегка загорелую кожу почти сиять. Одним словом, Рид был великолепен. Его присутствие было сильным и властным, даже когда он просто стоял, глядя на меня, с его немного расширенными бледно-голубыми глазами.

Застыв на месте, просто глядя на него, моя