Шрифт:
Закладка:
Фелино, покосившись на нас обоих, взял котелок поменьше и обрался за водой к роднику.
– Погоди, я с тобой, – торопливо дорезая мясо и раскладывая бутеры на промасленную бумагу, попросилась я.
– Сам справишься с кашей? – бросила Зергу, получив в ответ кивок, подскочила, оправляя одежду и, схватив свою фляжку, травилась вместе с Фелино к волшебному ручью.
Про него и про рощу вчера перед сном немного рассказал Зерг. Половины я не помнила, слушая уже в полудреме. Но вот про волшебные свойства родниковой воды, якобы божественного происхождения, в голове засело накрепко. Решила сама испить и умыться заодно, как говориться. Тут тебе и гигиена утренняя, и волшебство в одном флаконе. А что, глядишь, еще красивее стану? Этакой божественной красотой расцвету! Ухмыльнувшись своим мыслям, шла вслед за Фелино, разглядывая местную флору.
Буйство красок поражало воображение, руки чесались схватить кисти и краски и рисовать, рисовать, рисовать! Живописью и вообще рисованием в разных стилях я увлеклась в своем мире не так давно, примерно года полтора назад. И, надо отметить, получалось с каждым разом все лучше и лучше.
Рисовала все, что в голову приходило, а иногда и с натуры писала. Кота своего любимого запечатлела, цветы-букеты. Мне нравилось, подругам и друзьям тоже. Краски и кисти выпустили наружу творчество, и в результате мой дом был уставлен бутылками и вазами, оформленными в стиле декупаж. Расписанными вручную статуэтками из полимерной глины, созданными собственноручно.
Любимую джинсовку расписала яркими сказочными цветами. В общем, раскрашивала свою жизнь, как могла и умела. «И неплохо так раскрасила», – хмыкнула себе под нос, едва этим самым красивеньким носиком не уткнувшись в спину неожиданно для меня остановившегося Фелино. «Надо же, так задумалась, что всю красоту по пути пропустила!» – отступая на шаг назад, удивилась я.
Фэл присел, и передо мной открылась чудная картина! Прямо из-под земли бил родник, чаша с водой была окружена незнакомыми мне цветами самых разнообразных радужных оттенков. Феерия тонов поражала воображение! Казалось, будто родничок заключен в драгоценное живое ожерелье. Живое, потому как и бутоны, и вполне раскрывшиеся навстречу солнцу цветочные головки едва заметно колыхались, колыхаемые степным ветерком. На секундочку мне показалось, что я слышу музыкальный перезвон. Я замера, стараясь не дышать, прислушиваясь из всех сил. Но нет… Всего лишь показалось!
Огорчённая вздохнула и опустилась к роднику. Сложила ладони лодочкой и, зачерпнув обжигающе ледяной воды, поднесла к губам и сделала первый глоток. Вода и в самом деле оказалась солоноватой, словно земные «Ессентуки», вкуснющей и безумно ледяной! Аж зубы свело от холода, а голова моментально очистилась от пугающих остатков моих странных снов! Но вот второй глоток уже не так обжигал горло льдом, он словно нес в себе живительную влагу, очищающую от всего дурного и мысли, и тело, и сознание. Самое удивительное, сделав три глотка родниковой воды, я поняла, что напилась и больше не хочу. Хотя я водохлеб еще тот.
Фелино с улыбкой молча наблюдал за моим знакомством с родником и его свойствами. Я улыбнулась светло и радостно, и рискнула вновь зачерпнуть воды, чтобы умыться. Зажмурилась, ожидая, как ледяные иголки вопьются в мое лицо. Но нет! Вода оказалась прохладной и мягкой, словно рука мамы, спасающая от горячечного жара.
Радостная, поплескалась с удовольствием, а потом набрала полную фляжку и, довольная собой и местом, уступила, наконец, место парню. Фелино набрал полный котелок воды, и уже развернулся было в обратный путь, но остановился, заметив, что я наклонилась сорвать цветок из родникового ожерелья.
– Не стоит этого делать, -остановил меня парень.
– Почему? – удивилась я, замерев.
– Наш народ считает, что родники – это Глазницы божественной Ириды. А. цветы…
– А цветы тогда – ресницы богини, – догадалась я, и, поверив Фелино и своей интуиции, оставила в покое прекрасные божественные очи.
Кода мы вернулись под сень тубана, под которым ночевали, Зерг уже раскладывал вкусно пахнущую кашу в небольшие плошки. Фэл не позволил мне самой повесить котелок с водой для чая над огнем, а потому, умастившись в излюбленную позу лотоса, взяв в руки ложку и миску с кашей, я приступила к завтраку.
Кушала я кашку и размышляла: «Странные здесь мужчины. Молчат, вопросы задают редко и по существу, сально не поглядывают, кашу варят сами! Верят безоговорочно в то, что я вижу какие-то непонятные браслеты! Не считая меня …хм…мягко скажем, фантазеркой!»
Если припомнить, сколько раз на пикниках мы с девчатами суетились, накрывая на стол, тогда как парни считали, что их главная задача: развести костер и принести дров. А все остальное – святые женские обязанности: приготовить, нарезать, накрыть, подать тарелку, вымыть посуду, убрать со стола…
«Если Зерг так о посторонней женщине заботится, тогда вопрос: как они к своим женам относятся? Или такая забота от того, что нас со Снежкой надо оставить живыми и здоровыми по назначению?»
Так и не придя к единому мнению о местных мужчинах в общем, и о конкретных двух в частности, я позвала Финика, который непонятно где с утра носился, предложила ему остатки каши. Птиц клюнул раз-другой, и возмущенно на меня клекотнул.
«Ну, извини, дорогой, мяса нет», – фыркнула я в ответ фениксу, получила кружку горячего чая, и, сделав первый глоток, уточнила, ни к кому из мужчин конкретно не обращаясь:
– Нам еще долго добираться до вашего шамана?
Феникс понял, что ничего больше не дождется, и вновь смотался по своим птичьим делам, на взлёте злонамеренно задев меня крылом. «Ну, погоди у меня», – погрозила я ему вслед и вновь обратила свой взор на парней.
– Вечером прибудем в столицу, если в пути не задержимся, – отозвался Зерг, провожая птицу взглядом.
Фелино непонятно хмыкнул, поднялся, собрав все тарелки.
– Ты куда? – поинтересовалась я.
– К ручью, посуду помыть, а что? – вопросом на вопрос ответил Фэл.
– Давая я помою. Фэри есть? – и тут же исправилась. – Мыло, жидкость для мытья посуды или чем моете? – поднимаясь, уточнила у своих спутников.
Зерг глянул на брата, тот передал мне миски и свою кружку, присел перед рюкзаком и достал нечто серовато-белое из коробочки.
– Что это? – удобней перехватывая небольшую стопку посуды, поглядывая на странный удлинённый предмет, задала вопрос.
– Мыльный корень. А по-твоему, жидкость, а точнее твердость для мытья посуды в походе, – пошутил Фелино.
Улыбнувшись в ответ на реплику, скосила глаза на Зерга, который прикрыв глаза допивал свой чай. «Подумаешь, мыслитель!» – непонятно на что обиделась я и предложила Фелино проводить меня к ручью.
– Не обижайся на брата, – как только мы покинули поляну, произнес Фэл. – Ты ему нравишься, но он не понимает, как себя вести.
– Почему? – напряглась я.
Ты из другого мира, пришла с Золотым Драконом. Кто ты и что уготовила тебе богиня, непонятно. Вдруг своим интересом он нарушит планы божественной Ириды в отношении вас… Тебя, – тут же исправился Фелино. – А переходить дорогу нашей дорой богине …чревато.
– Понятно, струсил, – ехидно бросила я в ответ на попытки младшего брата отмазать старшего. – Надо же и здесь с мужиками засада. У нас на земле если не … радужные, то маменькины сынки, то алкоголики, всех нормальных расхватали. А у вас мягко выражаясь, трусоватые верующие.
– Радужные – это как? – удивился Фэл.
Я покосилась на него и съязвила:
– Подрастешь, объясню, если ваша богиня позволит.
– Не обижайся, – примиряюще попросил Фелино.
Но тут мы подошли к ручью, что брал начало от родника.
– И не жалко вам в такой волшебной воде посуду мыть? – воскликнула я, посчитав кощунством мутить прозрачную родниковую змейку.
– Это уже просто вода. Никто не знает, почему, но только в родниковой чаше божественная искра. Как только ручей покидает пределы Глазниц богини, живительная влага становится просто обыкновенной водой и все.
В сомнении зачерпнула влагу в ладони и попробовала на вкус. И верно, вода как вода: ни солености,
