Наступил день, когда женщина присела передохнуть на огромный камень у подножия именно того участка стены, который возводили ее земляки. Девушка пристально вглядывалась вдаль, в кусок извивающейся стены напротив. Строение напомнило ей ползущего питона. Подобные водились у нее на родине, в лесах, близ воды. Только этот был гигантским, и голова его терялась где-то далеко-далеко…

Мэн перевела взгляд на один из камней и вдруг подумала: сколько же мужчин Китая, подобно ее мужу, отдали свои последние капли пота и крови этому гигантскому чудовищу, сколько же их заполнило своими телами утробу этого толстого питона Сколько же осталось вдов, сирот и одиноких матерей, которые у себя на родине продолжают с надеждой вглядываться в дорогу, ждать и мечтать о том, что близкие все же вернутся и не знают, что вернуться почти никому не суждено…

Не выдержав, Мэн Цзян-нюй опять разрыдалась. Она плакала и причитала, плакала и жаловалась, плакала и проклинала Даже небо запечалилось. Даже земля пригорюнилась от ее плача. Солнце и луна перестали сверкать и блестеть.

Девушка не помнила, сколько это продолжалось; она плакала, забыв обо всем вокруг. И вдруг поднялся бешеный ветер, начал летать песок, и стали ворочаться камни. Между небом и землей — темная мгла. Казалось, и сама земля начала дрожать.

И тут раздался страшный грохот, и кусок длиннющей, прочной стены вдруг развалился, обнажив свое нутро, на протяжении сорока с лишним ли. Дождавшись, пока осядет пыль, Мэн Цзян-нюй раскрыла глаза, как в полусне, не понимая, что происходит. Она увидела такое количество костей, как будто это был лес. Они торчали между камнями, глиной и кирпичами в фундаменте стены. И все кости были, естественно, похожи. Даже если и ее муж был похоронен здесь, как узнать, где его останки?

И тут женщине пришла на память сказка, которую ей часто рассказывала в детстве мать. В сказке говорилось о том, как опознать родного покойника с помощью крови. Мэн Цзян укусила себя за палец и стала капать кровью из ранки на белые косточки. При этом мысленно приговаривала: "Если это чужие кости, то пусть кровь стекает с них, а если это останки моего дорогого мужа, то пусть кровь впитается в его косточки".

Несколько десятков скелетов осталось позади. Как вдруг одна косточка, которую Мэн окропила кровью, впитала все в себя. Не веря глазам, Мэн вновь и вновь выдавливала кровь из пальчика на кости — все впитывалось мгновенно. Сомнений быть не могло — это были останки ее мужа.

Она сняла из-за спины мешочек, вынула из него теплую одежду мужа, сшитую этими же пальчиками, и сложила в него кости. Теперь она могла возвращаться. "Мэн Цзян-нюй плачет на Великой стене" — один из самых любимых сюжетов китайских художников.

Едва Мэн Цзян-нюй подошла к главному тракту, ведущему обратно, на юг, как услышала бой барабанов и пение. Оказывается, приехал сам император Цинь Ши-хуан. Он чрезвычайно интересовался этой грандиозной стройкой. Как сказали бы сейчас — "держал ее на контроле". Регулярно посылал своих высокопоставленных чиновников для инспекции. На этот раз он приехал для осмотра самолично. Генерал Мэн Тхень доложил, что некоторое время назад прибыла женщина, которая разыскивала своего мужа. И вот сегодня она так плакала, что из-за нее разрушилась большая часть стены — сорок ли.

Император пришел в великий гнев и велел немедленно разыскать виновницу. Он решил лично наказать ее. Притащили Мэн Цзян-нюй, поставили перед Цинь Ши-хуаном, и у того мысли сразу же приняли другой оборот. Он был потрясен ее красотой и подумал: "Хотя в задних покоях моего дворца живет три тысячи самых очаровательных женщин, отобранных в шести государствах, тем не менее, ни одна из них не сравнится с этой. Те — ухожены и накрашены, наряжены и надушены. А эта — печальна и измучена, голодна и плохо одета. Об украшениях и говорить не приходится. Но ее природная, естественная красота настолько яркая, что ее не может заглушить даже горе".

Гнев императора очень быстро улетучился — стену отстроят заново, разве мало в стране молодых, здоровых парней; игривое, радостное расположение духа монарха успокоило и окружающих. Он, посмеиваясь, обратился к Мэн с вопросом:

— Это правда, что ты разрушила часть стены своими стенаниями?

— Да, это правда.

— А ты знаешь, что наказания заслуживаешь самого сурового?

— Это вы, император, заслуживаете смерти! — Гневно выкрикнула храбрая девушка. — И не одной, а тысячи; вам и десяти тысяч смертей будет мало! Сколько молодых, несчастных мужчин загублено вами на строительстве этой стены! Сколько жен больше никогда не увидят своих мужей! Вы любите подчеркивать, что вы — самый высоконравственный император, что вы один морально превосходите "трех императоров", а по количеству подвигов и заслуг с вами не сравнятся и пять первых китайских императоров Так неужели эти знаменитые три и пять императоров так же пренебрежительно относились к своему народу?

К великому изумлению окружающих эта невиданно дерзкая речь не только не рассердила Цинь Ши-хуана, но и, напротив, порадовала его. Он подумал, что девушка не только прекрасна внешне, но и умеет красиво говорить, убедительно и резонно. А вслух он сказал:

— Я вижу, что ты — необычная девушка: и внешне, и по своим способностям. Раз у тебя умер супруг, не стану тебя наказывать. Предлагаю тебе отправиться со мной, ты станешь главной наложницей во дворце Чжай-ян. Что ты мне ответишь?

Мэн Цзян-нюй с ненавистью подумала: "Красота моя тебя прельстила…Знал бы ты, как противен мне! Только от ненависти мало проку. Я приду к тебе, супруг мой любимый, мы скоро будем вместе. Но сначала я воспользуюсь случаем и похороню тебя, как завещано предками". И, притворившись кокетливой, она через силу улыбнулась императору:

— Ваше Величество, вы обратили свое внимание на меня, недостойную, и я, ничтожная, хотела бы ответить на вашу доброту. Но прежде вы должны выполнить три моих желания.

— Не только три, но и тридцать, триста желаний готов исполнить, — довольно засмеялся император.

— Я хочу, чтобы вы построили по ту сторону стены