Это потребовало структурной перестройки войск, овладения чекистскими методами борьбы и высокой бдительности… Борьба с врагом, разведкой противника, диверсантами, пособниками фашистов стала в дальнейшем основой служебно – боевой деятельности пограничных и внутренних войск…

В ходе битвы под Москвой армейские чекисты и пограничные войска, несшие службу по охране тыла Западного фронта, задержали и разоблачили 1000 фашистских агентов»19.

Выполнением этих задач и занимались бойцы 237-го ОСБ ВВ НКВД в Подмосковье, а затем в Смоленске.

Мы охраняли тыл Западного фронта и специальные объекты, несли комендантскую службу.

Выполнение поставленной задачи осуществлялось путем проведения облав в городах Смоленской области, населенных пунктов, расположенных в радиусе 20 километров от областного центра; прочески местности и лесных массивов; высылки разведывательно-поисковых групп (РПГ) на удаление до 40 километров; прикрытие основных шоссейных дорог: Минское, Витебское, Красинское, Рославльское.

Свой первый день пребывания в этой части я запомнил до мельчайших подробностей.

…Особенно большое впечатление на меня произвело показное занятие по огневой подготовке, которое с нами проводили опытные командиры, перед тем, как нам предстояло приступить к выполнению боевой задачи.

Мы изучали образцы отечественного и трофейного оружия. Штатной для нас была 7,62-мм (3-линейная) винтовка образца 1891 года, но воевать приходилось, используя любое оружие, в том числе и трофейное.

…На одном из учебных мест старшим был назначен сержант Сивцов. Не без гордости перед нами, солдатами-желторотиками, он «вдохновенно» рассказывал:

– Противотанковое ружьё В.А.Дегтярёва (ПТРД) образца 1941 г., калибр 14,5-мм…, – Сивцов сделал многозначительную паузу и обвел контуры ПТРа шомполом, – является нарезным огнестрельным оружием и предназначено для поражение бронированных целей – легких и средних танков, бронемашин – бронебойно-зажигательными пулями на дальностях до 500 метров.

Если Сивцов вдруг замечал, что кто-то из нас недостаточно внимательно слушал или отвлекался на занятиях посторонними разговорами, он тут же задавал «возмутителю спокойствия» контрольный вопрос. Так случилось и со мной, когда я шепотом поделился впечатлениями от услышанного со своим соседом.

– Рядовой Демин, повторите, на каких дальностях ведется огонь из противотанкового ружья?

– На дальностях до 500 метров, товарищ сержант!

– Правильно! Не отвлекайтесь посторонними разговорами.

И продолжал далее:

– На вооружении Красной Армии состоит 14,5-миллиметровое, образца 1941 года противотанковое ружье системы Дегтярева. Его масса 17 -килограммов.

– Ого! Больше пуда! – воскликнул кто-то из строя.

– Совершенно верно. А если быть совершенно точным – 17 килограммов и 100 граммов, – подтвердил сказанное сержант. – Ведение огня из противотанкового ружья производится патронами с бронебойно-зажигательными пулями двух типов – со стальным калёным сердечником Б-32 и металлокерамическим сердечником БС-41. А теперь я вам покажу, как надо поражать цели из этого оружия.

Стрелял Сивцов великолепно. Все пули, посланные сержантом из ружья, точно впивались в цель, сопровождаясь разрывами. Мишень, обозначавшая бронемашину противника, была поражена.

– Вот так должен стрелять каждый из вас!

Что ж, слова, сказанные Сивцовым были для нас более, чем убедительными.

Четыре месяца я был бронебойщиком. Вначале вторым номером расчета, затем – первым. Я воевал в паре с моим земляком-арзамасцем Казаковым до тех пор, пока в апреле 1943 года не был направлен в Загорскую школу радистов. Честно говоря, приказ об откомандировании туда был для меня неожиданным, хотя «виноват» в этом я был сам.

А началось все с того дня, когда я впервые прибыл с учебного полка в 237-ой ОСБ ВВ НКВД. В разговоре с командиром взвода я похвастался, что немного разбираюсь в радиоделе, рассказал, как до армии самостоятельно собрал детекторный приемник, слушать который приходило ко мне почти все село.

О том разговоре, я, естественно, забыл, а командир взвода вспомнил, когда из штаба батальона пришло указание подобрать несколько кандидатов для обучения в школе связистов. Вот так моя фамилия и попала в список тех, на кого пал выбор.

В свой родной 237 ОСБ я вернулся через несколько месяцев уже в новом качестве. Правда, служить попал в другое подразделение – радиоотделение взвода связи, которое было прикомандировано к минометной роте. В нем я пробыл до последнего дня войны.

Впоследствии наше отделение в полном составе: сержант Владимир Сафронов, рядовые Григорий Борзова, Михаил Пчелов, Виктор Пугин и я были включены в штат 1-го минометного взвода, командовал которым лейтенант Щербина Иван Федорович.

Со временем слово «прикомандированные» по отношению к нам больше не упоминалось – мы стали минометчиками, полноправными членами коллектива и очень гордились этим званием.

VIII. Это было под Смоленском

Близилась осень 1943 года.

Положение на фронтах резко изменилось: завершался коренной перелом в Великой Отечественной войне; крутой вал противоборства с фашистами теперь повернул вспять; в битве под Курском и Орлом советский народ и его Вооруженные Силы одержали не только военную, но и крупнейшую морально – политическую победу.

Поражение под Курском оказало глубокое моральное воздействие и на немецкий народ, на его армию. Оно подорвало боевой дух фашистских войск, фанатичную веру в непобедимость вермахта, окончательно развеяло последние иллюзии о победе в войне, которую Гитлер развязал два года назад.

А в нас победа под Курском вселила еще большую уверенность в скорейшей и окончательной победе над врагом.

Шагая трудными дорогами войны, мы подошли к Смоленску.

Охраняя тыл 31- ой армии Западного фронта, наш 237-ой ОСБ вышел к этому старинному русскому городу. Символично, что именно здесь в 1812 году произошло соединение русских армий, в кровопролитных боях сдерживающих натиск наполеоновской армии. Именно здесь начали наращиваться силы для генерального сражения под Бородино.

Проведя успешно в июле 1943 года Орловскую операцию, войска Брянского, Центрального и левого крыла Западного фронта разгромили орловскую группировку противника – группу армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Г. Клюге и ликвидировали т.н. «орловский выступ».

Почти одновременно севернее Орла успешно продолжалась и завершилась в сентябре 1943 года другая важнейшая операция Великой Отечественной войны – Смоленская. В ходе ее был сорван план противника безостановочно наступать на Москву. Впервые в истории второй мировой войны немецко-фашистские войска вынуждены были перейти на главном направлении к обороне.

Я не случайно вспомнил об этих двух выдающихся сражениях – Курско-Орловском и Смоленском. В одном из них – Смоленском – мне довелось принять самое непосредственное участие.

Наш батальон выполнял задачи по охране тыла Действующей армии, чтобы противник не смог нанести нашим войскам удар в спину, а мирное население спокойно трудилось на освобожденной от фашистов территории по восстановлению разрушенного войной народного хозяйства.

Уходя, враг оставил широкую агентурную сеть, с которой активно боролись не только подразделения «Смерша», но и мы.

Разбитые, раздробленные на части остатки, когда-то боеспособных подразделений и частей фашистских войск, сбивались в группы и бродили по нашим тылам. Уклоняясь от прямого столкновения с Красной Армией, они нападали на малочисленные колонны, гарнизоны, тыловые обозы, совершали разбойничьи, бандитские налеты на села, продолжая убивать советских людей. Бороться с такими недобитками пришлось нам под Смоленском.

Переход гитлеровцев к стратегической обороне вызвал необходимость создания им мощного оборонительного рубежа вдоль Днепра и направления: Смоленск – Рославль – Брянск – Орел.

Враг упорно и отчаянно сопротивлялся. Он прекрасно понимал, что если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то поражение в летней кампании поставит его перед катастрофой вообще. А утратив стратегическую инициативу, он и вовсе не сможет оправиться от нанесенного ему поражения и в конце концов приведет Гитлера к фатальному исходу в развязанной им войне.

«Восточный фронт противника испытывал колоссальное, всевозрастающее давление. Под ударами советских армий уже во второй половине июля стали разваливаться его отдельные звенья. В августе этот процесс шел в нарастающем темпе, а в сентябре немецко-фашистское командование для спасения своих войск, действовавших на Украине, было вынуждено предпринять стратегическое наступление за реку Днепр.»20

Так оценивали события лета – осени 1943 года военные историки.

С боями за Днепр у меня было связано немало страниц моей фронтовой биографии.

…К исходу дня 15 сентября 1943 года, пройдя с боями около 50 километров, мы вышли к городу Ярцево.

Уставшие, обессилевшие, находясь почти в полном изнеможении, мы замертво повалились спать прямо в траншеях, воронках от мин