И как бы графиня не любила соседа, зерно сомнений в ее душу ему посеять удалось.

– Алан, а действительно, насколько вы здесь планируете остаться? Мы же с вами нигде сроки не прописывали, – она стояла перед ним закусив губу и смущенно комкая подол юбки. Но при этом взгляд не отводила, демонстрируя противоречивость своей натуры.

Герцог подхватил ее ладонь, по-светски изобразил поцелуй, затем распрямился и также глядя ей в глаза ответил:

– А это будет зависеть лишь от вас и тех перспектив, которые я увижу.

Он хочет, чтобы она стала его любовницей? Иначе как понимать этот намек. Перспективы, значит. Обидеться и выгнать? Но он не сказал ничего предосудительного. Слово «перспективы» никогда и никому пошлыми не казались. И пока Алан действительно делает все, чтобы помочь восстановлению поместья. И тут графиня вспомнила, что среди арендаторов не видела Вафлю.

– А почему не было старухи Вафли? Вдруг ей нездоровится, – всполошилась она. Это был хороший предлог уйти от скользкой темы, которая неожиданно нарисовалась с помощью намеков барона, и к которой она пока не была готова.

– Я распорядился, чтобы ее перевели в приличный дом для престарелых. Надеюсь, вы не возражаете?

Возражает? Кто она такая, чтобы возражать. Место в таком доме стоило недешево. Обычно туда отправляли своих престарелых родственников представители среднего класса. Бедняки до такого возраста доживали редко. А у богатых аристократов в их огромных особняках было полно места, чтобы не замечать стариков. Только, что это, взятка? Но для чего? Чтобы она снисходительно смотрела на его физические недостатки?

И Марьяна непроизвольно подняла взгляд на Гольденброука, словно прицениваясь, стоит оно того или нет. И неожиданно сделал удивительно открытие:

– Алан, вы утром волосы завивали?

Глава 8

– Волосы завивал? – удивление герцога был настолько искренним и не подвергалось сомнению, что графиня ему поверила.

Он же осторожно, словно это была не его голова, прикоснулся к собственным волосам. Затем испуганно отдернул руку и еще раз прошелся по ним пятерней, уже полностью погружая ладонь в седую копну.

– Странно, – пробормотал Гольденброук, разговаривая сам с собой. – И правда, мягче стали. Марьяна, – он перевел взгляд на графиню, – еще утром они были жесткими и колючими, словно шерсть дикого животного. Я долгие годы ничего не мог с ними сделать: ни завить, ни подстричь. Они даже в хвост не собирались, выскакивая из любой завязки. И вдруг кудри!

Женщина, поддавшись необдуманному порыву, тоже протянула руку и запустила ее в волосы герцога. Седые пряди на ощупь показались шелковыми. Она пропустила их сквозь пальцы и удовлетворенно улыбнулась, проявив на щеках очаровательные ямочки. Это сделало лицо Марьяны очень привлекательным и притягательным. Герцог непроизвольно потянулся к нему губами. Она охнула в ответ, прикрыв испуганно ладошкой рот. Это нехитрое действие вмиг отрезвило обоих. Они отпрянули друг от друга, словно были пойманы на запретном.

– Простите, я нечаянно! – попыталась оправдаться она, мило краснея.

– Ничего страшного! – кивнул герцог. Чего греха таить, ее прикосновения оказались очень приятны ему. И он бы не отказался полежать головой на мягких женских коленках, чтобы она перебирала волосы и напевала какую-нибудь нежную мелодию. Алан уже видел легкие облачка над головой и ромашковый венок в ее смоляных волосах. Именно эти простенькие цветы в полной мере оттенили бы неброскую красоту женщины. Но взял себя в руки и кашлянул:

– Действительно удивительные метаморфозы! К чему бы это? – и даже слегка покраснел, выдавая смущение.

– О, такие вещи может знать только хозяин головы! – весело рассмеялась в ответ Марьяна. Только их диалог прервал голос Михая:

– Простите, хозяин! – старого работника не провели расшаркивания и представление. Он сразу вычислил, что все здесь не так просто, как кажется на первый взгляд. – А вы что-нибудь про оливковые деревья слышали? Говорят, их однажды посадишь, а они потом две тысячи лет плодоносят!

Герцог на секунду завис. Все-таки такой резкий переход от кудрей в волосах к оливковым деревьям любому бы дался непросто. Но он быстро взял себя в руки и развернулся к мужичку:

– Как не слышал, слышал. А что ты хочешь предложить?

– Если у вас есть деньги, купить черенков оливы. Они, правда, быстро прибыли не принесут. Но лет через пять вы полностью окупите свои инвестиции, а затем будете получать лишь чистую прибыль. Две тысячи лет, – он с особым нажимом назвал столь долгий срок.

Герцог как-то неискренне рассмеялся и уточнил:

– А может ты и подскажешь, где эти черенки взять?

– Вообще, олива хорошо растет в Тарингоффе. Ее там зовут масляничным деревом. Но, говорят, что недалеко от Орбурга есть поместье, хозяин которого родом из той далекой страны. И прекрасно выращивает ее у нас, – Михай лукаво усмехнулся, явно что-то собираясь добавить к своим словам. Но в последний момент передумал.

– И где же находится это таинственное поместье? – растерянно спросила Марьяна. Сложилось впечатление, что двое мужчин что-то от нее скрывали.

– Да я откуда знаю? – доморощенный агроном развел руки в стороны, словно он вообще ни при чем. – Это вы аристократы. Вам и лучше знать, кто, где живет. Помню лишь, что фамилия владельца то ли на букву «Г», то ли на «К» начинается.

После этого содержательного диалога Михай откланялся. А Марьяна развернулась к Гольденброуку и, растянув губы в улыбке, уточнила:

– Я правильно понимаю, Алан Г-Г-Гольденброук, – первая буква фамилии герцога была нарочито выделена, – что владелец этого поместья именно вы?

– Я, честное слово, не знаю, кого Михай имел в виду. Пара моих соотечественников живут недалеко от Орбурга. Один носит фамилию Гранд, второй – Крог. Поэтому он мог иметь в виду любого из нас, – герцог покачал головой. И опережая ее вопрос, добавил:

– И почему он назвал меня хозяином, я тоже не понял. Здесь я всего лишь управляющий поместьем, не более того.

– Михай – слабенький, но все же маг, – Марьяна отвернулась и устремила свой взгляд в даль, обхватив себя при этом руками. – Я никогда не задумывалась над направленностью его магии. Возможно, он умеет считывать ауру. И вы не виноваты в том, что ваш ореол не дал его обмануть.

– Спасибо хотя бы на том, – скривился герцог.

– Алан, я чем-то вас обидела? – графиня подняла на него глаза. – Если сделала что-то непозволительное, то это, честное слово не со зла. А так, из-за бабьей глупости.

Это была реакция на его недовольный ответ. Она же имела в виду свой непонятный и неожиданный жест, когда