расчете и на него, Алан согласился. Нечего добру пропадать. Марьяна же ловко разложила кашу на три тарелки. Герцог попутно заметил, что там осталась еще как минимум порция. Загадка разрешилась, когда на пороге возник мужик устрашающего вида с прической из торчащих в разные стороны волос, кулаками размером с хороший чугунок, хриплым басом и стойким запахом несвежего перегара:

– Хозяйка, еду можно забирать!

– Забирай! – кивнула она слуге. Но потом на секунду задумалась и позвала:

– Брин, обожди!

Мужик замешкался и развернулся с удивленным видом. Завтрак – дело святое. Хозяйка никогда его не тормозила и не мешала, если варила, как сегодня, и на него.

– Брин, познакомься, это наш новый управляющий: господин Гольденброук, – перевела взгляд на Алана и добавила:

– А это, господин управляющий, мой конюх и помощник в одном лице – Брин.

Герцог ишь усмехнулся про себя: имея вора-управляющего и конюха алкоголика, странно, что имение не разорилось полностью. Марьяна же, не заметив эмоций, что отразились на лице Алана, вернулась к теме, которую они затронули раньше.

– Нет, я не перепроверяла управляющих. Я нанимаю человека, чтобы он качественно исполнял свою работу и плачу за это деньги. Вы считаете, что это нужно обязательно проверять? – затем помявшись, добавила:

– Иногда я книги пролистывала. Хотя бы для видимости. Но честное слово, ничего криминального там не находила.

– Да-а, – растягивая гласные усмехнулся управляющий, – в отличие от вас, мои предшественники были профессионалами и точно знали, как прятать концы в воду. Да и для женщины это простительно. Я могу спросить, почему вы не вышли повторно замуж? Слишком любили отца Вереса?

Марьяна метнула в него взглядом молнию, поджала губы, как показалось герцогу, скорбно, но все же ответил коротко:

– Да.

Скорее всего это «да» было ответом на все его вопросы.

– Я бы хотел посмотреть поместье, – сообщил Гольденброук, – а затем составить план по его восстановлению. Заметив ее недобрый прищур, торопливо добавил:

– Разумеется, вместе с вами.

– Идите к Брину, он вас по поместью проводит. У меня, к сожалению, есть хвостик, который это не даст сделать. Через три часа, я думаю, вам это вполне достаточно для осмотра, Верес ляжет спать. И тогда мы с вами сможем обстоятельно поговорить.

Поместье представляло собой скопище разрухи и безделья. Арендаторы остались лишь те, кто был не в состоянии куда-то податься. Но они же и были не в состоянии хорошо работать, поэтому еле-еле, как и их хозяйка, сводили концы с концами.

У полуразвалившегося забора, подпертого шестом, спасающим его от полного падения, Алан увидел старушку очень преклонного возраста. Она копошилась на грядках. Можно, конечно, предположить, что пожилая женщина вышла поковыряться в земле ради удовольствия. Только дырявая крыша и пресловутый забор кричали об обратном.

– Это кто такая? – поинтересовался герцог у сопровождающего.

– Эта? – он бесцеремонно ткнул в сторону женщины пальцем с обкусанным ногтем и траурной каймой под ним. – Это бабуля Вафля. Почему Вафля, честно говоря, не знаю. Наверное, от того, что вся морщинистая.

– Она тоже арендатор? – искренне удивился Гольденброук. – В таком возрасте давно пора на покой.

– И я об этом же хозяйке говорю, но разве она послушает? – поморщился Брин, выражая всем видом крайнюю степень озабоченности.

– Ей жить негде, на что она есть будет? – конюх отлично спародировал интонации хозяйки. – Вот так здесь век свой и коротает. Я еще согласен, что стариков, если у них никого не осталось, нужно поддерживать. На ее дом вряд ли кто-то позарится. Слишком много в ремонт нужно вкладывать.

Герцог до этого слушал разглагольствования Брина в пол-уха. Но на последней фразе задержался в ожидании, что тот скажет дальше. Судя по интонации еще более крамольное или ужасающее. И конюх не подвел:

– А вот вдова Иберова и ее десять отпрысков! Я бы давно отправил их всех работать.

Дети были для герцога больной темой. Только его помощник об этом не знал и очень сильно удивился, когда Алан, поморщившись как от зубной боли, сказал:

– Кого бы я заставил работать, так это тебя! И прикасаться к бутылке совсем запретил.

– Ваша светлость, меня-то зачем? За что? – начал с пыхтением оправдываться сопровождающий. – Меня нельзя. Я единственный и неповторимый. И пью я только в свободное от работы время.

– В моем герцогстве, – начал горячиться Алан, но потом опомнился и добавил, – в котором я работал до этого, конюхов десять человек. И любой тебя заменит, работать будет лучше, а спиртное не употребляет совсем.

– Дык, я не просто конюх, – Брин почесал затылок, надвинув свою куцую шапчонку на лоб. А затем выпятил грудь и гордо произнес:

– Я – личный помощник ее сиятельства.

– И чем личный помощник помогает хозяйке? – герцог развеселился, не предполагая, какой ему дадут ответ.

– Как чем? Нянчусь с маленьким хозяином, когда Марьяне некогда.

Он даже не подозревал, что практически подписал себе смертный приговор в эту секунду.

Нет, убивать Брина он не собирался. Только как Марьяна могла доверить этому раздолбаю своего ребенка? Лучше бы к вдове Иберовой отвела. Та точно умела с детьми обращаться. Он еще с ней на эту тему обязательно поговорит.

И тут же перед глазами мужчины предстала мысленная картинка с рыжими кудряшками, широкой улыбкой и сливочной кожей груди графини. Грудь он увидел случайно. Просто малыш на внутреннем экране герцога обнимал маму за шею. По крайней мере, именно так Алан объяснил себе видение. А детей он всегда любил.

– Господин Гольденброук! – из состояния задумчивости его вывел голос конюха. – Мы с вами дальше пойдем али хватит уже?

Брин бесцеремонно тянул его за рукав дорого пиджака, вряд ли доступного для управляющего даже очень богатого поместья. Да конюх в моде ничего не понимал, расстегиваются пуговички на рукавах пиджака или не расстегиваются, не проверял. Поэтому и мог позволить себе такую бесцеремонность. Алан брезгливо выдернул руку из его загрубевших пальцев, стряхнул невидимую пылинку и ответил, поморщившись:

– Я, думаю, хватит. Общее представление я составил. Вряд ли другие части поместья сильно отличаются, как и арендаторы.

Внезапно взгляд герцога задержался на добротном особняке, стоявшем на невысоком пригорке:

– А это чей дом? Кто там живет?

– Дык этот самый, – конюх махнул рукой, помогая себе подобрать необходимое слово, – барон Вишлес. Там наша граница по подножию холма проходит.

– Хорошо, – кивнул герцог непонятно кому и отдал резкую команду:

– А сейчас пойдем к графине. У меня к ней очень много вопросов накопилось.

Мужчины вскочили на лошадей и двинулись в сторону графского дома.

Хозяйка поместья нашлась во дворе. Она качала Вереса на самодельной веревочной качельке. Малыш заразительно хохотал и кричал:

– Высе, мама, высе! –