мне трудно выразить.

– Можно ли до конца доверять собственной совести: мол, если она спокойна, значит серьезных грехов в душе нет? Однажды я невольно заплакал на исповеди, и исповедник накрыл меня епитрахилью и ни слова не спросил.

– Видно, духовник этот был очень хороший: сильный и с большим понятием человеческой души. Он все понимал, и никаких слов ему не требовалось. Но таких батюшек мало.

– Последний вопрос – о войне. Люди отдали живот свой за Отечество, и Бог, наверное, принял их под Свой кров. Равны ли перед Господом те, кто защищал Родину, и те, кто воевал против нее? Можем ли мы, дети победивших отцов и дедов, воздавать одинаковые почести защитникам и оккупантам?

– По-моему, нет… Нет! Тот, кто отдал себя всего, без остатка, спасая ближних, – тот, конечно, пошел в Царствие Божие. А с остальными Господь Сам будет разбираться. Мы слишком маленькие люди, чтобы разбираться в этом.

– Дорогая матушка, спаси Вас Господи за то, что Вы уделили мне столько времени. Я задавал Вам заковыристые вопросы, потому что ум у меня еще заковыристый: когда ум простой, тогда и вопросы простые. Я очень рад видеть Вас в относительно добром здравии. Примите от нас и от наших читателей, которые вас очень любят, наш низкий поклон.

– И вот мое материнское благословение: газету не бросать!

На севере дальнем озерной страны,Где лес лишь дремучий шумит,На черной, на дивной Священной гореОбитель святая стоит,Там сестры смиренно с зари до зари,Вдали от житейских забот,В молитве проводят все годы своиЗа русский великий народ.Там в скорби утешится горе свое,И странник находит приют,Там нищим и страждущим мира сегоС любовию помощь дают.И каждое утро над кущей леснойРазносится звон колокольныйК издавна знакомой, любимой, родной,Смиренной молитве Господней.Зовет он нас к жизни без грусти и слезПод сводом обители мирной.И столько неведомых ласковых грезРождается в сердце молитвой.

Стихи написаны в 1942 г. военнопленным Михаилом, лагерь которого располагался рядом с Пюхтицким монастырем.

Парад Победы

Конечно, я ждал, ждал с тем давно утихшим ожиданием, когда в детстве ждут не дождутся дня рождения. Тревожилось сердце – а как же без стариков-ветеранов: поуходили все, а кто живой – еле с палочкой ползает…

Прощальный парад

Последний ваш парад, фронтовики! Благословляет вас земля родная. Как мать – уже сама полуживая, а тащится, глядит из-под руки вослед… И крестит, крестит издали, как будто разрывая пуповину, – стога, ракитник и сыновью спину, а та в закатной зыбится пыли… Не плачьте, маршал!.. Золотой горнист, труби, как встарь, вздохни крутою грудью! Играй, гармошка, гулкому безлюдью, как он слетал с берез, неслышный лист… Как он летел в победную весну, кружился в вальсе, пряный, горьковатый… Не плачьте, вы ни в чем не виноваты, прошедшие священную войну! Последний ваш парад… Такой закат, как будто бы не солнце – угль чадящий садится в хмарь над Родиной скорбящей… Ей выел очи прах ее солдат, Ей вынул душу окаянный враг, Так одурманил пышной беленою… Но он навек – под вашею пятою, поверженный, пылающий рейхстаг! Последний ваш парад… И всех наверх велел свистать ваш легендарный кормчий, И ты встаешь, войны чернорабочий, коль он в строю, суровый Главковерх… Святой Георгий за его плечом, И конский круп белеет оснеженно, И ниспадают алые знамена Архангела лоснящимся плащом… (Татьяна Глушкова),

Но такая вокруг шумиха, всех глав государств пригласили, а которые отказывались, не стеснялись уговаривать: случай-то редкий – 60-летие со Дня нашей Победы над фашизмом! Я так переживал за стариков, что не смогут, не найдут силенок покрасоваться наградами, гвоздички к груди прижать и всплакнуть под «наркомовские» сто граммов. Кто мог – дополз…

Парад 41-го

Суровая в своей надежде,В Москве, седьмого ноября,Над Красной площадью, как прежде,Вставала зимняя заря.Пехотный полк сменили танки,За ними – пушек грозный строй.И краснозвездные тачанки…Пошли с парада – прямо в бой!Знамена славы, пламенея,Над каждым реяли полком.Войска с трибуны МавзолеяВ бой провожал седой Главком.Михаил Михайлов

Прошло-прошелестело-отхлестало уличными перетяжками-полотнищами «С 60-летием со Дня Победы 9 мая!» Я шел со сжавшимся сердцем, но ждал: ну вот, еще шаг, еще, другой – и настигнет меня волна всенародного праздника, зазвенят аккордеоны, песни будут военные про платочек синий, или жди меня, или снимай шинель – пошли домой… Но тихо на моей улице, нет на ней праздника, не попадаются навстречу старики с орденами да медалями, пусть чуть навеселе от ста «наркомовских», с гвоздичкой у впалой груди и, главное, с лицами! – я застал эти лица – с лицами победителей Европы. И мы отдавали им честь, а они, хоть и не по уставу, четко прикладывали ладонь к правому виску. А радость опускалась на всех такая ангельская, что, казалось, мы не Великую Победу празднуем, а самую что ни на есть Пасху.

К слову, к годовщине парада 41-го тоже захотело начальство, чтобы прошли участники строем 7 ноября 2005 года, набралось их 50 человек, но силы были не те, и ветераны с трудом преодолели долгие метры Красной площади; тогда находчиво назвали это не парадом, а шествием…

Выпили и вспомнили

Стол накрыли в тесной комнате.Май пришел – святые дни.Люди выпили и вспомнилито, что русские они.По столу стаканы стукали,словно пули по броне.Говорили деды с внукамио судьбе и о стране.Было к правящим презрение,боль за правду велика,озаряло всех прозрение,пробирала всех тоска…Захмелев от спирта чистого,славя давнюю весну,хор нестройный грянул истовопро священную войну.И сквозь речи нетрезвелые,сквозь забывшееся зло,что-то верное и грозноепросияло и ушло.Марина Струкова

Тогда я сам пошел к вам, на Серафимовское. Я взял мамину белую плексигласовую коробочку, лампадки и поклонился могилкам: героине войны Вере Георгиевне Сироткиной, герою войны Григорию Ивановичу Ракову, герою войны Евгению Ивановичу Ракову и родителям их – героям войны Ивану Ивановичу Ракову и Анне Федосеевне Раковой. Затеплил лампадки, развернул мамины медали и тихо сказал: «Мама, вот твоя медаль “За оборону Ленинграда”, а вот – с профилем Сталина – “За доблестный труд в Великой Отечественной войне”… И все вы, лежащие вокруг под крестами и без, вы все – герои великой войны, вы сделали посильное и непосильное, чтобы враг не одолел Ленинград, Русь, Россию нашу. Мы, ваши дети и внуки, пока сами живы, помним и чтим. Уйдем мы, придут другие дети с другими заботами – на то она и жизнь. Покойтесь с миром! Сегодня ваш праздник…»

Есть у меня особая награда.Ее храню отдельно от других.Медаль «За оборону Ленинграда»дороже мне трех орденов моих.Да, кто-то не поверит мне, наверно.Пускай не верит, – это не беда.Но та медаль была наградой первой,а я мальчишкой был тогда.С любителями все менять – нет сладу.И двести лет, и триста лет пройдет,но разве ленинградскую блокадусанкт-петербургской кто-то назовет?!Великий Петр, Россия молодаяживут