взлет карьеры: в марте 1917 года он начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего, в июне – во главе Западного фронта, спустя месяц – Главнокомандующий Юго-Западным фронтом. Это объясняется, во-первых, боевой репутацией храброго и способного генерала, во-вторых, его известностью как военного писателя, придерживающегося либеральных взглядов, что не могло не импонировать Временному правительству.

За что же он готов был сражаться? В своей известной речи на совещании в Ставке 29 июля 1917 года, обращаясь к Временному правительству, Деникин произнес: «Ведите русскую жизнь к правде и свету – под знаменем свободы! Но дайте и нам реальную возможность за эту свободу вести в бой войска под старыми нашими боевыми знаменами, с которых – не бойтесь! – стерто имя самодержца, стерто прочно и в сердцах наших (курсив мой. – И.Х.)».

Спустя год, во время собрания белогвардейских офицеров в задонской станице Егорлыкской, генерал также выступил против того, чтобы ведомая им Добровольческая армия сражалась за реставрацию монархии в России.

Не умевший лукавить генерал произнес процитированные слова на совещании в Ставке искренне. Ведь если бы он в ходе Гражданской войны изменил свой взгляд на монархию, то либо опустил бы этот эпизод в своих мемуарах, либо соответствующим образом его прокомментировал, но нет никаких данных, что в эмиграции Деникин стал сторонником восстановления самодержавия. Когда известный белый генерал А.П. Кутепов прислал ему в 1923 году письмо, спрашивая мнение Антона Ивановича по поводу предполагавшегося решения бывшего главкома Императорской армии (до 1915 года) великого князя Николая Николаевича возглавить «национальное движение», направленное на борьбу с большевизмом, бывший главком, в частности, ответил: «Николай Николаевич в силу традиций своего рождения, воспитания, всей своей жизни мог идти только с определенным кругом сотрудников, который… на мой взгляд, был уже обречен». Очевидно, что под «обреченным кругом сотрудников» Деникин подразумевал монархистов, ибо либералы-республиканцы никакой поддержки Николаю Николаевичу не оказывали. Впрочем, политические взгляды Антона Ивановича не являются главной целью нашего повествования. Для нас интереснее другое – поколебала ли кровавая Смута веру в душе генерала?

Время тогда было страшное и безумное, быть может, кому-то казалось, что Бог оставил Россию. В марте семнадцатого от престола отрекся император, и почти сразу же начался бесчеловечный террор нижних чинов против офицеров, начало которому положили «краса и гордость» революции моряки-балтийцы. На просторах рухнувшей державы началась бесовская свистопляска, о которой писал упомянутый выше философ Виктор Несмелов.

В числе немногих, кто пытался предотвратить развал армии и гибель страны, был Деникин. Он делал все, что мог, но понимал – только Господь может спасти Россию. Об этом свидетельствуют его многочисленные письма своей невесте, Ксении Васильевне Чиж. Все они носят интимный характер, хотя и представляют несомненный исторический интерес – в них Антон Иванович рассуждает, так сказать, и о политическом моменте. Для нас же важнее другое: находит ли отражение в письмах вера генерала. Спустя два дня после отречения государя он пишет: «Дай Бог счастья России!» (в этот день нелюди в бушлатах убили вице-адмирала А.И. Непенина и многих офицеров, Деникин не знал об этом). В мае семнадцатого Деникин – начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего. Его слова: «Безропотно несу крест. Иногда тяжко…» Надо полагать, что тяжко генералу было не иногда, а постоянно. Ведь армия разваливалась: офицеров унижали, избивали, убивали потерявшие человеческий облик, взбодрившиеся самогоном солдаты и нанюхавшиеся кокаина матросы – особенно «прославились» балтийцы.

Сквозь покров Богородицы над несчастной Россией все четче и четче проглядывал мерзкий оскал рожи Ваала, его разверстая кровавая пасть уже поглощала первые жертвы, ибо Вааловы жрецы своими заклинаниями затуманили разум некогда православного народа, старые боги славян возвращались на прежние капища, вновь требуя человеческих жертв…

В этой ситуации офицерство стало искать лидера, способного навести порядок в стране и положить конец развалу армии. Взоры многих обратились в сторону Корнилова, назначенного в июле 1917 года Верховным главнокомандующим. Деникин также оказывал всяческую поддержку этому генералу. Опасаясь, видимо, за свою власть, глава Временного правительства Керенский в августе сместил и арестовал Корнилова. Вскоре был взят под стражу и командовавший Юго-Западным фронтом Деникин. Вместе с другими генералами он содержался в Бердичевской тюрьме. Временное правительство приняло решение перевести заключенных в Быхов – именно там находился Корнилов. По дороге из тюрьмы на вокзал осатаневшая толпа едва не растерзала заключенных. Однако на этот раз Ваал остался ни с чем.

В Быхове было поспокойнее, а по субботам местный батюшка приходил служить всенощную в тюрьму. Служил внизу в столовой. Арестованные пели на импровизированном клиросе. Церковный хор, состоявший из господ офицеров и генералов, – зрелище, надо полагать, более чем оригинальное, но Деникин очень гордился тем, что пел в нем. Он говорил, что это его старое «ремесло».

Нельзя обойти вниманием отношение христианина Деникина к личности последнего царя-страстотерпца Николая П. Антон Иванович несколько раз видел государя и три раза в своей жизни беседовал с ним, оставив об этом достаточно сдержанное впечатление. Вероятно, Деникин воспринимал царя как обыкновенного человека, не видя в нем помазанника Божия. Правда, вспоминая о киевских маневрах 1911 года, генерал отмечает мистический энтузиазм, с которым войска встречали своего императора.

Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант А.И. Деникин

Когда же до Добровольческой армии, которой командовал Деникин, дошло известие о бесчеловечной расправе большевиков над царской семьей, Антон Иванович, несмотря на неудовольствие «демократической» общественности, приказал отслужить по погибшему монарху панихиду. Спустя годы, уже в изгнании, Деникин, узнав о том, с каким христианским смирением венценосные мученики провели свои последние месяцы жизни в заточении, написал в письме: «Облик государя и его семьи в смысле высокого патриотизма и душевной чистоты установлен в последнее время прочно бесспорными историческими документами».

Любопытно, что, несмотря на крушение православной монархии, Деникин даже в эмиграции продолжал считать себя «гражданином Российской империи…».

В январе 1919 года Добровольческая армия была объединена с Донской в Вооруженные силы Юга России под командованием Деникина. Таким образом, генерал, еще пару лет назад бывший комкором на одном из второстепенных фронтов, стал полновластным хозяином огромной территории, где находилась значительная часть крещеного (не могу сказать православного) населения, прежде всего донских и кубанских казаков. В своей должности он видел ниспосланный Богом крест, а борьбе с большевиками – крестный путь, о чем прямо сказал во Владикавказе спустя год после гибели Корнилова. И это не пустые слова, генерал в самые трудные месяцы борьбы никогда не забывал о Творце.

…Весь день рвутся над станицей (уж и не вспомнишь, над какой) снаряды, летящие с юга из-за реки, весь