Она долго ехала в темноте под дождем, и меньше всего ей сейчас хотелось выслушивать расистские замечания — к которым, говоря по правде, на королевской службе она совершенно не привыкла. Пара таблоидов опубликовала заметки о “приметной новой помощнице королевы”, отдельно упомянув “экзотическую внешность” Рози. Во дворце на нее поглядывали с любопытством и обращались к ней с преувеличенной вежливостью, однако же никто из персонала ни разу не позволил себе сделать замечание о ее внешности — разве что сэр Саймон предположил, что в такой узкой юбке, должно быть, трудно ходить быстро. (На самом деле нет.) Эйлин первая заговорила об этом прямо.

— Определенно к лучшему, — ответила она. — Идемте наверх. Только осторожно, не зацепитесь каблуками за ковер. Я живу над галереей.

Забавно, не правда ли, как говаривала королева. Вот мы и пришли.

Они очутились в длинной полутемной комнате, обставленной белой и кремовой мебелью; на стенах висели такие же картины, как и внизу. Телевизор без звука показывал “Нетфликс”. Не говоря ни слова, Эйлин подошла к кухонной стойке в углу и налила Рози в высокий бокал едва ли не треть бутылки красного вина.

— Как я уже говорила, многое изменилось. И, как по мне, очень вовремя. Кстати, как вам работа?

— До сих пор все было хорошо. Даже замечательно. А потом вдруг начались трудности. Кэти Бриггс велела мне сказать вам: “Это случилось”.

Эйлин вскинула брови.

— Расскажите мне все. — Она указала на мягкий диванчик в углу, сама же с бокалом вина уселась по-турецки на пол.

— Даже не знаю, что именно можно вам рассказать.

— Видите ли, я поступила на службу в незапамятном году, — ответила Эйлин, — и проработала десять с лишним лет. И от меня не укрылось ничего из того, что происходило в каждой из резиденций. Ни один скандал, ни один развод, ни одна трагедия. Знаю я и еще кое о чем. О том, что она не рассказывает Саймону. Она ведет расследование, верно?

— Она… что?

Эйлин ухмыльнулась и указала Рози на столик для закусок, на котором стояли блюда с кукурузными чипсами и гуакамоле. Рози вдруг почувствовала, что жутко проголодалась.

— Угощайтесь. Вы ведь приехали ко мне, потому что она попросила вас кое-что разузнать, так?

Рози кивнула: рот ее был набит чипсами с гуакамоле.

— И вы вроде как понимаете, что кроме вас никто не должен знать, но вам кажется, здесь что-то не то?

Рози снова кивнула.

— Это связано со смертью того молодого человека в Виндзорском замке?

Рози сглотнула.

— Как вы догадались?

— Вообще-то я надеялась, что не связано. — Эйлин отпила глоток мерло. — В новостях об этом говорили как-то уклончиво: смерть от сердечного приступа, и все. Но после вашего звонка…

— Он умер не своей смертью.

— Черт! В Виндзоре!

— Ну да, в Виндзоре. А что такого?

— Это ее любимый дворец. Как продвигается расследование?

— Полиция пока толком ничего не выяснила. Делом занялась МИ-5… Слушайте, вы уверены, что мы можем об этом говорить?

Эйлин сочувственно посмотрела на Рози и пожала плечами.

— Вы же сами позвонили. Прослушки здесь нет. Кэти предупредила вас, что обязательно случится нечто странное?

— Да.

— Это случилось, и вот вы здесь. А доверять мне или нет, решать вам, но помните, я когда-то была на вашем месте. Если уж мы не можем доверять друг другу, кому тогда доверять?

Рози уже думала об этом. Она подавила панику при мысли о том, что вот-вот нарушит закон о неразглашении государственной тайны, глубоко вздохнула и начала:

— Глава МИ-5 полагает, что жертву убили по приказу Путина, но королева считает иначе. Молодой человек развлекал гостей на приеме. Она хочет, чтобы я кое с кем из гостей пообщалась.

— А Ящик что?

— Подозревают слуг. Думают, что среди них “крот”.

— Вот уж это ей точно не нравится.

— Так и есть.

— Дайте угадаю: Саймон не возражает против этой версии.

— Кажется, да. То есть, конечно, организовать допросы кошмарно сложно, и атмосфера в замке гнетущая, но он ничего, терпит.

— Еще бы, — согласилась Эйлин.

— Ну да, — недоуменно проговорила Рози. — С чего бы ему возражать?

Эйлин устремила взгляд в бокал с вином.

— Чего не знаю, того не знаю. Но точно знаю одно: если босс считает, что эта версия неверна, то так и есть. Она уже начала проверку?

— Э-э-э… в общем, да. — Рози наконец поняла, зачем королева вызывала Генри Эванса. — Она встречалась с человеком, который много лет занимается этой темой. Судя по всему, смерть в Виндзоре не укладывается в привычную схему, — пояснила Рози. — У погибшего ни высокого положения в обществе, ни связей, в отличие от прочих жертв Путина за пределами России. Вдобавок он скончался не у себя дома. И убийца действовал неосторожно. Она явно догадалась, что в деле полно нестыковок.

Эйлин рассмеялась.

— Ну еще бы. Она верит не только чутью — она верит специалистам. И всегда выбирает лучших. Оно и естественно, все-таки она занимается этим семьдесят с лишним лет.

— Пожалуй, да, — согласилась Рози. — Только не семьдесят с лишним, а шестьдесят четыре. Официально.

— О, все началось гораздо раньше.

— Что — все?

Эйлин загадочно улыбнулась, повела плечами и моргнула. Потом опустила бокал и устремила на Рози пристальный взгляд.

— Королева разгадывает загадки. Говорят, первую разгадала лет в двенадцать-тринадцать. Причем самостоятельно. Она видит то, чего не видят другие — зачастую потому, что смотрят на нее. Она прекрасно разбирается во множестве самых разных вещей. У нее глаз как у орла, нюх на вранье и фантастическая память. Ее слугам следует больше ей доверять. Тому же сэру Саймону.

— Но он абсолютно ей доверяет!

— Нет, не доверяет. Он думает, что доверяет, но при этом уверен, что сам знает лучше. Как и прочие личные секретари. Все они такие. Считают великими умниками и себя — впрочем, они и правда умны, — и руководителей важных организаций, своих однокашников по Оксбриджу, а ее дело слушать и благодарить, раз на нее работают такие великие умники.

Рози расхохоталась. Ей нравился сэр Саймон, но Эйлин описала его на удивление верно.

— Точно, — сказала Рози.

— Им бы всем научиться ей доверять. Но они ей не доверяют. Она одна из самых влиятельных женщин в мире, однако вынуждена все время выслушивать их, при том что они ее не слушают совершенно. Это ужасно ее раздражает. Она с этим выросла. В тридцатые, когда она была ребенком, верховодили мужчины, и это считалось в порядке вещей. Они по сей день норовят нас поучать — наверняка вы тоже с этим сталкивались, — но теперь-то мы хотя бы ставим их на место. А ей пришлось самой осознать, какая она умная и способная. И наблюдательная. Она сразу замечает, если что-то не так. И выясняет почему. Распутывает сложные вопросы. У нее к этому настоящий дар. Но ей нужен помощник.