— Жаль, меня там не было.

— Жаль, что я там была. — Мередит хрипло вздохнула, поднялась с дивана и принялась расхаживать по комнате. — Тот танец пробудил во мне восемнадцатилетнюю девчонку, а в Максиме что-то такое, что вообще не имеет возраста. Казалось, ему тысяча лет, а не двадцать четыре или сколько там. Видите, я даже не знаю, сколько ему лет. За ужином мы не перебросились ни словом. Разговаривали наши тела — правильно говорят, что танец есть вертикальное воплощение горизонтальной страсти…

Рози догадывалась, куда клонится разговор, но не верила своим ушам. Однако постаралась ничем не выдать удивления. Неужели такое возможно?

— Вы с ним были близки? — осторожно уточнила она.

— Мы буквально переплелись. Танго очень телесный танец — и когда вы обнимаете друг друга, и когда отпускаете. Когда партнер прижимает вас к себе… Я поняла, что он меня хочет. Разумеется, я тоже его хотела. То есть… глупо, правда? Я по лицу вижу, что вы так думаете.

— Прошу прощения, я вовсе не имела…

— Мне пятьдесят семь, ему чуть за двадцать. И с моей-то внешностью. — Мередит с ненавистью покосилась на свою грудь и живот под изумрудным халатом. Рози с первого взгляда подметила ее элегантность, но Мередит видела лишь тридцать фунтов, набранных за менопаузу. Она двигалась медленнее, ее чаще мучила боль, и ей с каждым днем приходилось прикладывать все больше усилий, чтобы не чувствовать себя невидимкой.

— Я имела в виду… где это было? В замке? — спросила Рози.

— Где мы переспали? — В ироничной улыбке Мередит сквозило ликование. — Бывало ли с вами такое, мисс Ошоди, что вы вдруг понимали, как сильно кого-то хотите, и неважно, хорошо это или плохо: вам просто необходимо быть с ним?

Рози сглотнула.

— Вот видите. Вот видите! Там, в гостиной, мы с Максимом поняли, что танго — лишь начало чего-то большего. Нам хотелось продолжения. Безумие, совершеннейшее безумие, но такого возбуждения я не чувствовала давно. Он шептал мне пошлости, я отвечала тем же, и он смеялся. Он словно не замечал нашей разницы в возрасте, моего… вот этого всего… ничто не имело значения. Он спросил, куда меня поселили, я ответила, что в покои для гостей, и он пообещал что-нибудь придумать. Он поговорил с этой сказочной красавицей Перовской — насколько я поняла, они хорошо знали друг друга, я заметила, как она улыбнулась и что-то прошептала. Потом сказал, что через час придет ко мне в комнату и чтобы я ждала его там.

— То есть вы с ним отправились к вам, а не к нему?

— Да. — В голосе Мередит слышалось удивление, но никак не волнение оттого, что ее поймали на лжи.

— А к нему вы потом не ходили?

— Нет, конечно! У меня было куда удобнее. Мне отвели шикарные апартаменты с мебелью эпохи Регентства, а его наверняка засунули в какую-нибудь кроличью нору. Зачем нам идти к нему?

— Прошу прощения, что перебила. Значит, вы пошли к себе.

Мередит кивнула.

— Я пожелала всем спокойной ночи и демонстративно ушла наверх без него. Я была уверена, что, как только окажусь одна, возбуждение тут же уляжется, но ничего подобного: кровь моя кипела. Я была в Виндзорском замке — и каждой клеточкой тела чувствовала себя живой. Мне хотелось смеяться, хотелось заниматься любовью ночь напролет. Я чувствовала себя… — Мередит примолкла, подбирая слова, и во взгляде ее снова мелькнуло уныние. — Я чувствовала себя… собой. Les neiges d’antan[22]. Такого со мной не было очень давно.

— Он пришел?

Мередит посмотрела на Рози и скривила губы в улыбке.

— Еще бы. Примерно через полчаса постучал ко мне в дверь. С бутылкой шампанского. Мы выпили и, как вы говорите…

Рози скользнула взглядом по лежащим на журнальном столике художественным альбомам и промямлила, не решаясь поднять глаза на Мередит:

— Угу.

Та рассмеялась.

— Он провел у меня час. Или два — точно не знаю. Вот и все, что я вам скажу. Надеюсь, этого хватит. А потом у него зазвонил телефон. Пришло сообщение. Он перевернулся на бок, прочитал, сказал недовольно, что должен идти, и ушел. Я улыбнулась и не стала его удерживать. Я не сомневалась, что мы с ним еще увидимся. Не поймите меня неправильно, мисс Ошоди: я вовсе не рассчитывала, что он станет моим постоянным любовником. Я не думала, что это начало прекрасного романа. Дружбы — возможно. А потом вдруг сообщили, что он умер… — Мередит снова помрачнела. Казалось, силы оставили ее. — И оказалось, что все кончено.

— Вы не знаете, чем он занимался, когда вы поднялись к себе?

— Нет. Но вообще он пришел ко мне уже в другом костюме, не в том, в котором был на приеме. Помню, я еще подумала: жаль, ему очень шел смокинг. Впрочем, он скоро снял костюм.

— У вас не сложилось впечатления, что от вас он отправился на какую-то встречу?

Мередит задумчиво прикусила щеку.

— Если честно, нет. Возможно, так и было. Он лишь попросил, чтобы я никому не рассказывала, и рассмеялся. То есть не стыдился, а просто хотел, чтобы это был наш секрет.

— Спасибо вам за откровенность.

— Я понимаю, что следовало бы рассказать обо всем полиции, но это были его последние слова. И хоть я не обещала ему, что никому не скажу, однако мысленно поклялась. Я держу клятвы мертвым.

Однако же призналась во всем Рози. Не иначе как подействовали чары королевы. Рози всем сердцем чувствовала, какое доверие оказала ей Мередит. Правда, смерть Бродского ее рассказ не объяснил, но, возможно, босс заметит то, что она пропустила. Рози встала и еще раз поблагодарила хозяйку дома.

— Ну что вы, это вы мне помогли, — ответила Мередит. — Теперь я выговорилась и наконец-то поняла, что к чему. Прежде мне казалось, что я совершила ошибку и понесла за нее наказание, но вообще-то мне очень понравилось.

Рози улыбнулась.

— Я рада.

— Все, кроме цистита.

На миг повисло молчание; их взгляды встретились, и Рози, как ни старалась сдержаться, в конце концов рассмеялась. Мередит запрокинула голову и тоже захохотала.

Они обнялись на прощанье. Мередит проводила гостью в прихожую.

— Я уже представляю, как вы рассказываете королеве о моей сексуальной жизни, — сказала она, открыв дверь.

— Я буду деликатна, — заверила ее Рози. — Передам только самое основное.

— Уважьте меня, расскажите обо всем в красках, — попросила Мередит. — И не забудьте о танго.