Сэр Саймон задумался над ответом.

— Я ничего в этом не смыслю, — проговорил он. — Ящик знает, что делает. У нас лучшие в мире специалисты по российской политике.

— Да, но советуется ли с ними Хамфрис?

— Уверен, что да, мэм. Если к нам внедрили агента, наверняка Хамфрис прикладывает все усилия, чтобы его отыскать.

Сэр Саймон, как умел, старался убедить госпожу, однако чувствовал, что она все равно не верит. Ее можно было понять: королева всегда защищала своих слуг. Тем труднее ей признать, что предатель, оказывается, совсем рядом — хотя, видит бог, такое уже бывало. Сэр Саймон увлекался историей и мог навскидку назвать пару десятков английских придворных, обвиненных в государственной измене. Королева чувствовала себя в безопасности, потому что ей служили и оберегали ее такие люди, как он. И секретарь королевы уже не в первый раз подметил, какой она кажется хрупкой: ни дать ни взять фарфоровая статуэтка. Он с радостью отдал бы за нее жизнь. И был убежден, что Гэвин Хамфрис тоже не раздумывая пожертвовал бы собой.

Воодушевившись и, так сказать, стремясь бросить перед королевой плащ в грязь (интересно, подойдет ли для этого его пиджак с Сэвил-роу?), в следующие пять минут сэр Саймон распинался, как именно планирует впредь проверять поступающих к ним на службу. Но королева его не слушала. Его слова ничуть ее не ободрили: она задумалась и смотрела мрачнее прежнего.

— Пришлите за бумагами Рози, — велела она. — Я скоро закончу.

— Я могу сам…

— Наверняка у вас масса дел. Пусть придет Рози.

— Да, мэм.

Оставшись наконец одна, королева выглянула в окно гостиной и увидела в водянисто-голубом небе заходящий на посадку самолет. Она сердилась и досадовала на собственное бессилие; несколько десятков лет назад она непременно разразилась бы бранью. Но те времена прошли. Жизнь ее многому научила. Быть может, она не всегда поступает правильно, однако стремится к этому.

Рози уже начала привыкать, что сердце то и дело норовит выскочить из груди. Смеркалось. Сквозь исхлестанное дождем ветровое стекло своего “миникупера” она высматривала указатель “Кингсклер” и молилась, чтобы это не оказалось величайшей ошибкой ее жизни.

Сэру Саймону она наплела, будто бы ее мать, которая уже вернулась в лондонскую квартиру, упала с кровати и сломала бедро. В ответ тот с бесконечным милосердием и добротой сказал, чтобы Рози мчалась в больницу, делала все, что нужно, и не спешила возвращаться. В окружении королевы это значило, что у нее есть примерно сутки.

Мать ее пребывала в добром здравии: она по-прежнему гостила в Лагосе у многочисленных дядюшек и тетушек Рози. В глубине души девушка побаивалась, что сэр Саймон проверит список прилетов за последние несколько дней и догадается, что его обманули, и ругала себя за чрезмерную подозрительность. Сэр Саймон душка, во многом — идеальный босс. И не его вина, что она то и дело выдумывает небылицы и заговаривает ему зубы. Но всему есть предел: она хотя бы должна понимать, ради чего это делает.

Сегодня утром королева попросила ее разузнать кое-что о событиях той ночи. Назавтра Рози назначила три встречи в центре Лондона. И ни об одной из них сэр Саймон знать не должен.

Рози лихорадочно соображала. Королева явно что-то задумала. Конечно, такие задания лучше поручать профессионалам, а не бывшей сотруднице банка, которая три года отслужила в Королевской конной артиллерии. В конце концов, в распоряжении королевы МИ-5 и вся лондонская полиция. Можно обратиться к премьер-министру. Или, если ей угодно, чтобы история не вышла за пределы ближнего круга, к сэру Саймону или к конюшему.

Почему я?

А потом она вспомнила, о чем несколько месяцев назад обмолвилась ее предшественница, когда передавала дела. Кэти Бриггс пять лет прослужила заместителем личного секретаря королевы и уволилась из-за проблем с психикой, о которых никто особо не распространялся. Рози восхитило, что сэр Саймон и королева с таким уважением относятся к праву Кэти на частную жизнь и в разговорах неизменно отзываются о ней с добротой и что ей позволили остаться в Сандрингемском дворце, чтобы во время лечения ей не пришлось беспокоиться о том, где жить. В последний день, когда Рози и Кэти ненадолго остались одни, Кэти сказала:

— Однажды она попросит тебя сделать что-нибудь странное. То есть каждый твой день во дворце будет странным, но ты привыкнешь. А это будет вообще из ряда вон. Ты сразу поймешь.

— Как?

— Поймешь, и все. Поверь мне. И как только ты это поймешь, отправляйся к Эйлин Джеггерд. Она была помощником секретаря до меня. Ее адрес и телефон есть в списке контактов. Мне она все объяснила и тебе тоже объяснит.

— Не понимаю. А ты разве не можешь мне обо всем рассказать?

— Нет. Я спросила ее о том же. Сначала она должна дать тебе поручение — босс, я имею в виду. И как только она это сделает, сразу же свяжись с Эйлин. Если получится, встреться с нею лично. Просто скажи “это случилось”, она поймет.

Их беседу прервал сэр Саймон, явившийся позвать их на обед; Кэти притворилась, будто бы они обсуждали систему записей в календаре. Так Рози поняла, что сэра Саймона в этот разговор посвящать не следует.

Разошедшийся дождь барабанил по капоту. Фары выхватили из темноты знак, который искала Рози. Спутниковый навигатор “мини-купера” клялся и божился, что здесь нет поворота, однако развилка свидетельствовала об обратном. Рози свернула с шоссе на узкую неосвещенную дорогу, поднялась на отлогий холм и в конце концов оказалась на застроенных домами улочках деревни Кингсклер. Эйлин жила на середине главной улицы; чуть дальше виднелась приземистая каменная церковь. Рози припарковалась напротив церкви, вернулась к дому Эйлин и с удивлением обнаружила, что по этому адресу находится художественная галерея. Рози заглянула в окно и сквозь тюлевые занавески заметила на белоснежных стенах картины современных художников. Она позвонила и стала ждать.

— А, вот и вы.

Дверь ей открыла высокая, очень худая женщина, которая выглядела гораздо моложе шестидесяти одного года — возраста, указанного на ее странице в Википедии. Босая, без макияжа, мелированные волосы собраны в узел, скрепленный двумя китайскими палочками; на женщине были кашемировые брюки для йоги и мешковатая футболка.

— Надеюсь, я вас не потревожила, — сказала Рози, прекрасно понимая, что потревожила.

— Ну что вы, я рада вас видеть. Проходите, выпьем по бокалу вина. После такой дороги вам это явно не помешает. Значит, вы и есть новенькая. Дайте-ка я на вас посмотрю.

Рози стояла в тесной прихожей; женщина с улыбкой оглядела ее короткие волосы, безупречной формы брови, макияж, спортивную фигуру, юбку-карандаш, приталенный пиджак и туфли на высоких каблуках.

— С тех пор как я уволилась, многое изменилось, — наконец заключила женщина.

— К лучшему? — с неприкрытым вызовом в голосе парировала Рози.