Шрифт:
Закладка:
Наконец, Стросс поделился с Лэддом подозрениями насчет «контактов» Оппенгеймера с русскими в 1942 году, имея в виду дело Шевалье, и сказал, что «ходят разговоры, будто он тормозил разработку водородной бомбы». Ссылаясь на эти сведения, Стросс спросил, не станет ли ФБР «возражать», если он ознакомит президента во время предстоящей встречи с прошлым Оппенгеймера. Лэдд быстро заверил, что у ФБР нет возражений. Тем более, добавил он, Бюро уже отправило всю информацию генеральному прокурору, КАЭ и «другим заинтересованным государственным организациям».
Таким образом дату начала кампании Стросса по дискредитации Оппенгеймера можно установить с полной точностью. Она началась после обеда 25 мая 1953 года встречей Стросса с президентом. Айк потом вспоминал, что Стросс несколько раз возвращался к разговору о деле Оппенгеймера. На встрече Стросс заявил Эйзенхауэру, что «не сможет выполнять свою работу в КАЭ, пока Оппенгеймер хоть как-то причастен к программе».
За неделю до встречи Стросса с Эйзенхауэром Оппи позвонил в Белый дом и сообщил, что «должен срочно увидеться с президентом для короткого разговора, который не терпит отлагательства». Двумя днями позже его приняли в Овальном кабинете. После этой короткой встречи Эйзенхауэр предложил Оппенгеймеру выступить 27 мая перед Советом национальной безопасности. Оппи привел с собой Дюбриджа и пять часов говорил и отвечал на вопросы. Он продвигал достоинства открытости и, возможно, отталкиваясь от модели экспертной группы Лилиенталя 1946 года, призвал президента учредить экспертную группу по вопросам разоружения из пяти человек. По словам Ч. Д. Джексона, Оппенгеймер «всех заворожил, всех, кроме президента». Айк сердечно поблагодарил Оппенгеймера за информацию, но даже намеком не показал направления своих мыслей. Возможно, в уме Эйзенхауэра были еще свежи услышанные двумя днями раньше слова Стросса о том, что тот не сможет руководить КАЭ, пока Оппенгеймер сохраняет за собой должность консультанта. Джексон заметил, что Айк с тревогой наблюдал, как Оппенгеймер «оказывает на небольшую группу почти гипнотическое воздействие». Некоторое время спустя президент сказал Джексону, что «не полностью доверяет» физику. Первый удар Стросса попал в цель.
Имея полную информацию о встречах Оппенгеймера в Белом доме, Стросс приступил к организации травли Оппенгеймера в публичном пространстве. В течение нескольких месяцев журналы «Тайм», «Лайф» и «Форчун» — все они находились под контролем Генри Люса — опубликовали резкие выпады против Оппенгеймера и влияния ученых на политику в области обороны. Майский номер «Форчун» 1953 года поместил анонимную статью под названием «Тайная борьба за водородную бомбу: история настойчивой кампании доктора Оппенгеймера по отмене военной стратегии США». Автор статьи обвинял Оппенгеймера в том, что под его началом проект «Виста» (доклад о противовоздушной обороне, подготовленный Калтехом) превратился в попытку дискредитации «моральности стратегии атомного возмездия». Ссылаясь на министра ВВС Финлеттера, автор заявил: «Следует задать серьезный вопрос: насколько уместны попытки ученых в одиночку решать важнейшие национальные проблемы, ничем не отвечая за последствия осуществления своих планов». Прочитав статью в «Форчун», Дэвид Лилиенталь отозвался о ней в дневнике как о «еще одном примере гадких, инспирированных нападок на Роберта Оппенгеймера…».
Лилиенталь точно подвел итог: статья представляла в ложном свете то, как Оппенгеймер, Лилиенталь и Конант пытались заблокировать разработку водородной бомбы, но «Стросс спас положение и т. п. Из этого вытекало, что Дж. Р. О. [Оппенгеймер] затеял некий заговор с целью опорочить эффективность стратегического бомбардировочного соединения ВВС для обороны страны». Лилиенталь не знал, что статью для «Форчун» написал один из редакторов газеты Чарльз Д. В. Мерфи, офицер запаса ВВС, а помогал ему не кто иной, как Льюис Стросс.
Через некоторое время после публикации «Форчун» Оппенгеймер, Раби и Дюбридж встретились с Ч. Д. Джексоном в вашингтонском клубе «Космос» для обсуждения статьи. После встречи Джексон сообщил Люсу, что ученые «крайне возмущены» статьей, которую назвали «ничем не оправданным выпадом против Оппенгеймера». Джексон заявил, что пытался взять честь журнала под защиту, но «в душе чувствовал, что Мерфи и [Джеймс] Шипли [начальник корреспондентского пункта журнала «Тайм» в Вашингтоне] примкнули к безосновательному крестовому походу против Оппенгеймера».
С разрешения Белого дома речь Оппенгеймера об «откровенности» была опубликована в «Форин афферс» 19 июня 1953 года. «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» напечатали отзывы о статье, цитируя слова Оппенгеймера о том, что в отсутствие «откровенности» американскому народу «не расскажут о разумных мерах защиты». Только президент, говорил он, «имеет достаточно власти, чтобы встать над шумом и гамом, в основном состоящими из лжи, которой оброс вопрос о стратегической ситуации атомной энергии». Лжи!
Пышущий негодованием Стросс немедленно отправился к президенту. Он назвал статью Оппенгеймера «опасной, а содержащиеся в ней предложения фатальными». Стросс был немало удивлен, узнав, что Белый дом одобрил публикацию статьи. Президент лично прочитал ее, и у него не нашлось возражений против ее доводов. 8 июля на пресс-конференции Эйзенхауэр дал понять, что согласен с мыслью Оппенгеймера о необходимости большей открытости по вопросу о ядерном оружии. Стросс пожаловался президенту, что некоторые журналисты поняли его заявление как «огульное одобрение новой доктрины “откровенности” доктора Дж. Р. Оппенгеймера и предложения рассекретить информацию о запасах и темпах производства оружия, а также наших оценках вражеского потенциала».
«Глупости, — ответил Эйзенхауэр. — Вам не следует читать, что пишет эта братия. Уж я не меньше вашего забочусь о безопасности». После чего президент добавил: «Кому-то надо написать статью с поправками». Успокоившись, Стросс предложил, что сам напишет статью.
Конспект речи Оппенгеймера, опубликованный в «Форин афферс», вызвал в администрации Эйзенхауэра оживленные дебаты о том, что можно и чего нельзя рассказывать общественности о ядерном оружии. Этого Оппи и добивался. Он надеялся, что жесткое описание угрозы необузданной гонки вооружений вызовет пересмотр концепции активной ставки на ядерное оружие. Откровенность требовалась именно для того, чтобы перспектива нескончаемой гонки вооружений хорошенько напугала общество. По ходу дебатов между Эйзенхауэром и его помощниками президент осознал, что преследует противоречивые цели. «Мы не хотим перепугать страну до смерти», — сказал он Джексону, прочитав проект выступления в поддержку «откровенности». А Строссу заявил, что хочет честно заявить о риске ядерной войны, но в то же время предложить обществу «обнадеживающую альтернативу».
Стросс был не согласен, однако благоразумно промолчал. Он с растущим недовольством ощущал, что кое-какие идеи Оппенгеймера вызывают у Айка симпатию. Стросс был полон решимости освободить президента из-под их влияния. В начале августа 1953 года Стросс присутствовал на коктейль-приеме с Ч. Д. Джексоном, после чего Джексон записал в дневнике: «Очень рад
