В связи с запрещением проживания вне городов в еврейской жизни возникла новая проблема — «дачный вопрос». Власти часто запрещали еврейским семьям проводить лето на окраинах городов, если тот или иной курорт или дача оказывались за чертой города. Таким образом, тысячи еврейских семей были лишены возможности отдохнуть в божьей вольной природе в летние месяцы и подышать свежим воздухом полей и лесов только по той причине, что они были евреями — новой разновидностью территориально привязанных городов. крепостные.

Закон был столь же беспощаден в отношении евреев, страдающих от болезней. Водопои, расположенные за пределами городов, были запрещены для евреев-страдальцев, желавших лечиться там. Крымская купальня Ялта, по соседству с царской дачей Ливадия, была объектом особой бдительности, будучи закрытой для евреев по приказу умирающего Александра III. Чахоточные евреи, которым удалось получить «незаконный» доступ к этому курорту, были безжалостно изгнаны. Иллюстрацией этой безжалостной политики может служить следующий случай, о котором сообщалось в то время в русской печати:

Жена врача [еврея] приехала в Ялту, чтобы поправить свое подорванное здоровье. Пока она страдала от сильного кровохарканья, полицейский вторгся в спальню больной женщины, настаивая на том, чтобы она дала письменное обязательство покинуть это место в течение суток. Больной был ужасно напуган. На следующий день высылка была остановлена вследствие показаний ее врача, что малейшее движение чревато опасностью для инвалида. Но страх и неуверенность усилили кашель; молодой женщине стало хуже, и вскоре она умерла.

Так случилось, что впоследствии действия полиции были признаны совершенно необоснованными; ибо, как жена врача, эта жертва чиновничьего бессердечия даже по букве закона имела право на жительство в Ялте.

Похожий случай произошел с больным студентом-евреем, которого врачи отправили в Ялту лечить легкие. Его выслали в разгар зимы и выслали под конвоем вместе с партией заключенных в Севастополь, несмотря на то, что он был в лихорадочном состоянии. Корреспондент местной газеты в Севастополе сообщал, что «вдоль всей дороги от пристани до острога, пройденной партией, останавливались прохожие, пораженные необыкновенным зрелищем». Страдалец обратился в Сенат, но последний нашел, что распоряжения полиции «не содержали ничего противоречащего закону». Высший трибунал империи невозмутимо зафиксировал, что студент-еврей подлежит наказанию в виде ареста и марша в сопровождении полиции вместе с преступниками за попытку вылечить свои легкие в теплом южном климате.

Но никакое место в империи не могло соперничать по враждебности к евреям с городом Киевом — этим адом русского Израиля. Окруженный со всех сторон вереницей городов и поселков с плотным еврейским населением, юго-западный мегаполис охранялся сонмом полицейских сторожевых псов от вторжения «инопланетян». Помимо «привилегированных» евреев, составлявших часть постоянного населения, полиция была вынуждена допускать в город приезжих евреев, которые приезжали в Киев на несколько дней по своим делам. Тем не менее, преследуемая страхом, что эти посетители могут остаться там слишком долго, полиция устраивала облавы, или рейды, чтобы выследить их, как бродячих собак. Примерно раз в неделю в ночное время полиция совершала облавы в некоторых общежитиях, в которых обычно останавливались евреи, арестовывала пойманных, а затем высылала их за пределы города. Эта дополнительная тяжелая «ночная работа» потребовала увеличения штата полиции, и для покрытия этих возросших расходов ежегодно выделялась сумма в 15 000 рублей — из поступлений от еврейского налога на мясо. Этот доход, собранный с евреев для содержания благотворительных и образовательных учреждений еврейских общин, теперь использовался для оплаты агентам полиции, чтобы они могли выследить этих евреев и изгнать их безжалостным образом. Проще говоря, осужденный, приговоренный к повешению, был вынужден купить веревку. Методы русской инквизиции постепенно достигли высшей степени эффективности. Даже «Киевланин» («Киевлянин»), антисемитский официальный орган Киева, должен был признаться однажды, что «в течение месяца июля (года 1901) которые едва ли можно представить».

Что касается общей инвалидности, то вся территория Российской империи за чертой оседлости, хотя и открытая для иностранцев всех национальностей, оставалась наглухо закрытой для еврейских граждан России, и границы этой запретной зоны охранялись даже более строго, чем во время предыдущего царствования. В последовательном проведении в жизнь этого принципа правительство не уклонялось от самых отвратительных крайностей. Закон, принятый в 1896 году, запрещал солдатам-евреям проводить за пределами черты оседлости даже краткий отпуск, который им был предоставлен в течение срока их военной службы. Солдат-еврей, служивший в полку, стоявшем, скажем, в Петербурге, Москве или даже в далекой Сибири, должен был по этому закону преодолевать сотни и даже тысячи верст до черты оседлости. провести там свой месяц отпуска, будучи лишенным права оставаться в городе, в котором он исполнял свой воинский долг, и не имело значения, даже если отпуск был предоставлен ему с целью поправить здоровье.

Во многих местах империи причудливость местных властей в толковании закона о проживании была такова, что предполагала, что они не преследовали никакой другой цели, кроме как издеваться над евреями. Администрация Сибири, например, изобрела такое регулирование: еврейский купец или ремесленник, прописанный в одном из сибирских городов, имеет право жить только в том городе своей прописки, и ни в каком другом. Так как очень многие евреи проживали вне мест их случайной регистрации, результатом стало переселение сибирских евреев. Евреи, прописанные, например, в Томске, хотя и могли со дня своего рождения проживать в Иркутске, высылались в Томск партиями, встречая по пути партии ссыльных евреев из Томска, имевших несчастье быть записанными. записи Иркутска. Люди были перетасованы, как колода карт. Эта возмутительная практика сибирских властей, начавшаяся в конце предыдущего царствования, была поддержана Сенатом в постановлении, вынесенном в 1897 г.

4. Экономический крах российского еврейства

Результатом всех этих гонений стал полный экономический крах российского еврейства. Вообще говоря, хозяйственный уклад русских евреев в первые годы царствования Николая II испытал бурные потрясения. Диапазон еврейской экономической деятельности, хотя и ограниченный, сужался все больше и больше. В 1894 году министр финансов Витте ввел в действие закон, ставящий торговлю спиртными напитками под контроль правительства. Угождая предрассудкам правящих кругов России, Витте уже пытался убедить Александра III. что государственная монополия на спиртное полностью подорвет «еврейскую эксплуатацию», связанную прежде всего с продажей спиртного в городах и деревнях. Ввиду этого монополия была введена с особым усердием в западных правительствах, где несколько позже, в течение 1896-1898 гг., в царствование Николая II, все частные трактиры были заменены казенными винными магазинами, так называемые «императорские бары». В результате этой реформы десятки тысяч еврейских семей, получавших средства к существованию либо непосредственно за счет торговли спиртными напитками,