– Релос Вар приказал мне, чтоб я попытался, – ответил он. – Когда вы хотите спуститься?

– Нам нужно дождаться особых обстоятельств. Во-первых, Эйан’аррик должна быть здесь, в горах, и, во‑вторых, здесь не должны присутствовать волшебники.

Коун заморгал:

– Эйан’аррик? Зачем вам нужна Эйан’аррик?

– Потому что… – Я вздохнула: – Тебе действительно не стоит этого знать.

– Подожди, я думал, вы очищаете Весенние пещеры, чтобы йорцы снова могли ими пользоваться.

– Это побочный эффект, а не цель.

– Но Эйан’аррик может быть нужна лишь затем… – Он уставился на меня: – Вы собираетесь попытаться убить ее? Даже если бы вы могли – а вы не можете, – для чего это вам?

– Она тогда не сможет заковать в лед очередную деревню в Джорате или напасть на… – Я оборвала себя на полуслове. – Это нужно сделать. Перестань задавать вопросы. Когда мы этим займемся?

Он на мгновение задумался.

– Сейчас.

– Что? – Я моргнула. Я совершенно не была готова заниматься этим сейчас.

Коун кивнул:

– Сейчас. Релос Вар и Сенера уехали сегодня утром. Не знаю куда, но мне показалось, по важному делу, и они оставили Эйан’аррик. Лучшее оконце вряд ли будет.

– У Турвишара не запланировано занятий с Отвергнутыми, но в таких случаях он составляет свое собственное расписание. – Я задумалась о странном маге Де Лоре. – И все же, даже если он здесь, я не уверена, что он вмешается. Это не его пастбище и не его лошади. А что насчет Гадрита?

Стоило Коуну узнать, кто такой Гадрит, и после этого мы много говорили о нем, но иметь с ним что-то общее и не думали. В том, что Ксиван поддерживала свою жизнь примерно так же, как и Гадрит, был какой-то болезненный юмор, и все же Ксиван была любима – по крайней мере, среди Отвергнутых. Может быть, потому, что, в отличие от Гадрита, Ксиван не стала бы убивать всех вокруг только лишь потому, что она почувствовала голод. Возможно, в ее пользу сыграло то, что она не была волшебницей – и это сожгло в заклинании гораздо меньшее количество тенье.

– Гадрит не наносил визита уже несколько недель, – сказал Коун. – Так что, если вы собираетесь это сделать…

– Ты прав. Лучше всего сделать это прямо сейчас. – Я окинула взором его комнату. Даже среди дворца Коун умудрился создать жреческую келью.

И пусть я не была готова, но так будет лучше. Не будет возможности попрощаться и тем самым предать свои цели. Не будет ни малейшего шанса случайно проговориться.

Коун откашлялся:

– Боюсь, вам придется раздеться. – Он протянул мне одну из своих мантий, спасая мою скромность.

Я поджала губы. Как будто раньше Коун не видел меня с ног до головы. Отвернувшись от жреца, я разделась, чтобы он мог осмотреть символ и, надеюсь, удалить его.

– Дайте мне время.

– Столько, сколько нужно.

Однако много это не заняло. Уже вскоре я услышала, как он вздохнул.

– Не сработало? – Я оглянулась через плечо.

– Не сработало, – согласился он. – Каким бы образом ни была создана эта метка, она не удаляется по моему одному желанию[248].

– Ты уверен, что срезать кожу будет достаточно?

– Конечно, уверен. Я… – Я услышала, как он замолчал. – О солнце, а что, если нет?

Я полуобернулась к нему:

– Вот и выясним. Надеюсь, будет все, как ты сказал, и нам не придется срезать всю кожу.

– Верно. Ложитесь сюда. Я просто… э-э… Ладно, я хочу чуть притупить боль. Вы можете чувствовать себя странно, но больно не должно быть.

– Я бы предложила вырубить меня до потери сознания, но сейчас ночь, так что у тебя потом не получится меня разбудить.

– О, хорошая мысль.

Я почувствовала, как кончики его пальцев коснулись кожи, а после я не почувствовала вообще никакого прикосновения. Это действительно было какое-то странное чувство – легкое онемение по краям спины и полное отсутствие ощущений по позвоночнику.

– Вы почувствуете, как я тяну. Возможно, почувствуете влагу.

– Это, случайно, будет не кровь?

– Возможно. А теперь дайте мне поработать.

Я подложила руки под подбородок и постаралась не думать о том, как мой дражайший друг сдирал с меня шкуру заживо.

А значит – я могла думать только об этом.

– Хорошо, краска уходит чуть глубже, чем я думал, но все же не до самых мускулов. У нас должно получиться снять это. Не двигайтесь. Когда я закончу, мне нужно будет вас исцелить.

– Да, я буду очень благодарна. Мне совершенно не хочется сражаться с драконом, зная, что у меня нет кожи на спине.

– Кстати, насчет этого…

– На спине не хватит кожи? Останется шрам?

– Не уверен, – признался он. – Нет, я имею в виду, об убийстве Эйан’аррик. Вы не задумывались о том, что можно просто… убрать яд в Весенних пещерах? Я имею в виду, вы стали бы героиней! В каждой пещерной системе была бы воздвигнута ваша статуя!

– И Релос Вар продолжил бы посылать эйан’аррик замораживать деревни. Проклятье, Коун, что на тебя нашло…

– Я сказал, не двигайтесь!

Я почувствовала, как его рука снова толкнула меня обратно на кровать.

– Прости, – пробормотала я.

– Я вынужден подчеркнуть! Это очень важно, чтоб вы не двигались! – после недолгой паузы сказал он. – Это сложная работа, и я хотел бы убедиться, что у вас не останется шрамов… или чего-нибудь еще.

Честно говоря, мне очень не понравилось это его «чего-нибудь еще». Стараясь не шевелиться, я задумалась о его словах. Йор никогда не был завоевателем до того, как пришел Куур и разрушил всю их страну. Я помню, как мне в детстве рассказывали о Сулесс и Чертхоге, о том, как необходимо было освободить йорцев от порабощения богами-королями. Я думаю, что Куур просто использовал то, что люди и без того знали: нужно убить королей-богов, захватить их страны, присоединить их к империи. Именно это произошло с Джоратом (хотя и при фактическом его сотрудничестве), а затем и (хотя и гораздо менее охотно) с городами-государствами, которые составляли область, когда-то называвшуюся Зайбур, а теперь называемую Маракор. Конечно, Йор стал следующим. А разве могло быть иначе?

Как, должно быть, разочарован император (Гендал? Я думаю, что это, должно быть, был Гендал), правивший в ту пору, когда были повержены все боги-короли. На юге не было ничего, кроме Кортаэнской Пустоши, которая не понадобилась бы ни одному здравомыслящему человеку, и Манола, в который ни один здравомыслящий человек не пожелал бы вторгаться снова.

Но вернемся к сказанному: у Йора были все основания ненавидеть Куур, не так ли? Даже если освобождение от власти Чертхога и Сулесс при других обстоятельствах могло бы