Затем настал день, когда герцог Каэн попросил меня сделать нечто более серьезное, а не только бегать по поручениям.

– Я хочу, чтоб ты очистила тюрьму, – сказал мне герцог за игрой в зайбур. – Ксиван не хочет тратить на это время, но там стало слишком многолюдно.

Я замерла, а затем склонила голову набок:

– Вы хотите, чтобы я освободила заключенных? – Я надеялась, что неправильно поняла, что он сказал.

Он фыркнул:

– Я хочу, чтобы ты их казнила.

Я очень хорошо помню этот момент. Запах горящего дерева от расположенного неподалеку камина смешивался с запахом стоящего рядом с нами, на подносе, пряного чая с маслом. Лампы магического света отбрасывали желтое сияние, сверкавшее на бриллиантах в густой белой бороде герцога. Я уставилась на него, и он улыбнулся.

Ажен Каэн точно знал, о чем он меня просит. Он усложнял свои проверки. Могла бы я убить ради него? Не просто сразиться за него, а предать кого-то смерти лишь потому, что он сказал мне сделать это?

Я склонила голову, передвигая фигурку:

– Вы хотите, чтобы я сделала это напоказ?

– Нет, с этим прекрасно справятся и сами мертвецы. Я прикажу нескольким людям помочь тебе, если потребуется.

Что означало, он прикажет нескольким солдатам убедиться, что я выполняю приказ, а затем доложить ему об этом. В конце концов, разве может быть хорошим тест, результат которого нельзя проверить?

Я сняла с доски его фигуру бога-короля.

– В этом вся суть.

Он хмуро посмотрел на доску.

– Разумеется.

На следующий день я спустилась на тюремный уровень – до Весенних Пещер по-прежнему было далеко – и поняла, насколько тяжелым будет испытание.

В отличие от Джората, в Йоре действительно есть тюрьмы. Или, по крайней мере, в Ледяных Владениях есть подземелье – такое же тоскливое и жалкое, как и все, с чем я сталкивалась за пределами самого Загробного Мира. Несмотря на слова Каэна, темница не была слишком многолюдной – он никогда не оставлял заключенных в живых достаточно долго для того, чтоб камеры переполнились. Речь шла не о казни заключенных. Речь шла о том, чтобы посмотреть, смогу ли я казнить заключенных.

Я, конечно, не новичок в смерти, но убийство кого-нибудь в бою и казнь безоружного, связанного и беспомощного, весьма отличаются друг от друга.

Осужденными были политические инакомыслящие, которые слишком открыто высказывались против правления герцога или иным образом выступали против него. Я понятия не имела, судили ли их, но подозревала, что нет.

Это была дюжина мужчин и женщин, как мне показалось, йорцев, одетых в те же платья, в которых они были арестованы. Судя по их виду, их не вытаскивали при аресте сонными из постели – все они были одеты в меха, сапоги, то есть обычную йорскую одежду на случай холодов. Поскольку подземелья дворцов не отапливались, им разрешили остаться в том, в чем они были. По-видимому, Достопочтенный не хотел, чтобы они замерзли до смерти, прежде чем их можно будет казнить.

Это навело меня на мысль.

Я жестом подозвала людей, которых Каэн отправил в качестве моего эскорта, благо их главного, Хедрогу, я знала еще со времен поездок в кланы.

– Капитан, забирайте их из камер и следуйте за мной.

– Куда мы направляемся? – Хедрога казался настороженным.

Интересно, что ему приказали на случай, если я откажусь казнить людей?

– В питомник, – ответила я.

Глаза солдата расширились.

Слабые и избитые заключенные едва сопротивлялись, когда их вытаскивали из камер. Если их и кормили, этого явно было недостаточно.

Возвращаясь вместе с остальными на главный уровень, к питомнику, я изо всех сил хранила невозмутимое выражение лица.

Конечно, то, что йорцы называли питомником, в любом другом месте называлось бы конюшней. Хотя большинство путешествий в Ледяных Владениях и обратно происходили с помощью Привратного Камня, основная дорога все равно вела к подножию пирамиды. Обычно люди путешествовали на животных, более приспособленных к холоду, чем лошади, – на снежных гиенах и ледяных медведях. Конечно, на них не ездили верхом, но упряжки гиен или медведей часто тянули сани или фургоны по заснеженной сельской местности.

Питомник был владениями Сулесс (или, скорее, Вирги). Она дрессировала и заботилась о животных герцога. Как бы ее ни презирали, но то, что она в этом преуспела, признавали многие.

Огромный зал был построен из того же черного камня, что и дворец, но воздух здесь был наполнен ароматом черного мускуса, смешивающегося с запахом крови, потрохов и льда. Хохот гиен и рычание медведей смешивались со скрипом кожи и резким щелканьем челюстей.

Я жестом подозвала дрессировщика:

– Запрягай повозку с медведями.

– Ты должна казнить пленных, – напомнил мне тот же солдат.

Я повернулась к нему:

– Йорцы способны терпеть холод, но даже у вас есть свои пределы. Я оставлю их замерзать снаружи. Или этого недостаточно, чтобы их казнить?

Солдат бросил обеспокоенный взгляд на выход. Ему явно не хотелось идти на улицу, как я и планировала.

Заключенные услышали наш разговор и начали паниковать. Все они были связаны, но некоторые начали открыто умолять сохранить им жизнь. Другие расплакались.

– Просто убей их здесь! – рявкнул кто-то.

Я уставилась на говорившего:

– Ты мне приказываешь?

– Нет, просто… – Он умоляюще глянул на капитана Хедрогу: – Нам нужно будет переодеться в наши зимние меха.

Я собиралась предложить им пойти переодеться (что дало бы мне время, чтобы вывести пленников самостоятельно), когда в дело вмешалась Вирга.

– Или вы можете отпустить ее одну, – предложила она, подходя. – Что она может с ними сделать? Помочь им сбежать в горы? Отвести в теплое место? Посмотрела бы я, как она это сделает. – Старуха повязала тряпку на голову, скрывая отсутствующий глаз. Понятия не имею, что она с ним сделала, но это и к лучшему.

Капитан Хедрога начал было протестовать, но Вирга впилась в него взглядом. Единственный глаз на мгновение вспыхнул синим льдом.

Хедрога замолчал.

– Это ты верно подметила.

Вирга оскалила острые зубы:

– Как и всегда, дорогуша.

Я с трудом подавила дрожь. Я уже видела это мерцание ледяных глаз – Вирга только что использовала на стражнике чары. Герцог Каэн запретил плененной богине делать очень многое – например, она не могла причинить вред его семье, – но если бы он вообще запретил ей применять магию, она бы была для него попросту бесполезна.

Но что я могла сказать? Сейчас она мне помогала.

– Я скоро вернусь, – заверила я капитана Хедрогу. – Это не займет много времени.

Он даже не взглянул на меня. Он по-прежнему, не отрываясь, смотрел в льдисто-синий глаз Вирги. А его люди, казалось,