— Моя гребаная искусительница, — говорит он мне в щеку, пот прилипает к нашей коже от этого короткого, хотя и трудоемкого акта.

Только когда мы возвращаемся за стол, мы, наконец, приступаем к еде, наши аппетиты, кажется, вернулись.



Нож легко выскальзывает из моей руки, вращаясь в воздухе, прежде чем достичь середины мишени.

— Неплохо, — кивает он мне.

Он прислонился спиной к стене, наблюдая за тем, как я метаю ножи, его проницательные глаза анализируют все — от моей позы до дыхания и того, как я держу нож, — у него есть указания на все.

Влад иногда может быть властным людоедом, но он прекрасный учитель. Свидетельство тому — мой безумный прогресс за короткое время.

Если раньше мне было трудно попасть ножом в мишень острой стороной вперед, то теперь я могу без усилий бросить его и более или менее точно попасть в яблочко.

Я знаю, что мне предстоит пройти долгий путь. Конечно, я не думаю, что есть кто-то более искусный в этом, чем он.

Влад подходит ко мне, берет стоящую рядом сумку и бросает ее к моим ногам.

— Ты быстро прогрессируешь, Дьяволица. Пора сменить клинки, — шутит он, открывая сумку, чтобы показать еще больше ножей, разных форм и размеров.

— Ты научилась метать основные ножи, но как насчет того, чтобы попробовать кинжалы? — он садится на пол, разбираясь с содержимым сумки.

Любопытная, я тоже сажусь, внимательно наблюдая, как он вынимает клинки и раскладывает их на полу, указывая на каждый и рассказывая мне кое-что о них.

— Ты знаешь, какие у меня клинки, — он указывает на шашки, изогнутые лезвия, которые он всегда использует в бою. — Они предназначены только для ближнего боя, изгиб лезвия позволяет легко контролировать движения и перерезать кому-то горло, — объясняет он, беря одну шашку и показывая мне, как ею пользоваться.

— Всегда целься в горло, и бой сразу же закончится, — говорит он, поднимая глаза на меня. Озорной блеск, и он приставляет лезвие к моему горлу прежде, чем я успеваю моргнуть.

Действительно, вогнутая часть клинка идеально прилегает к моей шее, и он слегка двигает им, показывая мне, как легко проткнуть кожу, если понадобится.

— Вот видишь, проще простого, — он ухмыляется, отбрасывает шашку в сторону и переходит к следующей.

Он представляет ножи со всего мира, давая мне краткий обзор каждого.

— Мне также нравятся японские клинки. — Он берет в руки нож с толстым треугольным лезвием и меньшей рукоятью, заканчивающейся закругленным полым углом. — Это кунай, и ты, возможно, найдешь его более удобным в обращении, — он кладет его мне в руку, давая мне ознакомиться с его формой и весом.

— Это удобнее, — соглашаюсь я.

Не такой длинный, как обычные ножи, закругленный конец позволяет легче держать его.

— Смотри сюда, — ухмыляется он, собирая пять кунаев. Держит один в руке, остальные обхватывает пальцами.

Стоя, он едва фокусируется на цели, как бросает их один за другим с такой скоростью и легкостью, что мне приходится заставлять себя не моргать, чтобы не пропустить.

— Вау, — шепчу я, когда мой взгляд перемещается на мишень. Все пятеро собрались в одном месте, их кончики в миллиметрах друг от друга, почти как будто они борются за превосходство.

— Практика делает лучше, — говорит он, помогая мне встать на ноги.

Собрав ножи обратно, он фиксирует мою стойку, аккуратно обхватывая пальцами рукояти кунаев.

Все еще стоя позади меня, он шепчет мне на ухо слова ободрения.

— Сейчас!

По его команде я вкладываю всю силу в свою руку, направляя кунай в цель.

— Ты восхитительна, — хвалит он, осматривая результат. Немного отклонившись от цели, он все же попал в нее.

— Мне это нравится, — я искренне говорю ему.

Есть определенный кайф в том, чтобы орудовать мощным клинком, и я понимаю, почему это его любимое занятие.

Упираясь в него спиной, я чувствую, как его тело прилегает к моему. Резко повернувшись, я приставляю острие клинка к его шее.

— Кровожадная? — спрашивает он, не обращая внимания на острие, которое сейчас находится чуть ниже его кадыка.

— Просто жаждущая, — отвечаю я, игриво проводя лезвием по его плоти. — Иногда я задаюсь вопросом, человек ли ты вообще, — бормочу я, опасность скатывается с него, глаза хищника следят за каждым моим движением. — Если бы ты истекал кровью, как все мы.., — я прервалась, опустив лезвие на его шею и вокруг воротниковой кости.

На нем черная рубашка, которая полностью облегает его мышцы, широкий вырез дает мне доступ к его коже.

— Ты думаешь, я не человек, Дьяволица? — спрашивает он, его рука лежит на моей, когда он крепко сжимает ее над лезвием.

— Ты... нечто, — отвечаю я.

В нем есть что-то мифическое, как в том, каким он предстает перед миром, так и в том, каким я его знаю. В его костях глубоко укоренилась дикость, в его взгляде, когда он смотрит на меня, — свирепость. Это заставляет меня чувствовать себя желанной в первобытном, первородном смысле. Как будто нет ни пространства, ни времени, ни чего-либо еще.

Только он.

Это напоминает мне о том, как я впервые увидела его. Как чистая опасность, исходящая из его пор, возбудила меня, как его обещание смерти никогда не было таким сладким.

Это необъяснимо.

Животный магнетизм, первобытное влечение, смертельный соблазн.

Он воплощает в себе все то, от чего я должна бежать, а не к нему.

Моя рука ослабевает в его руке, но он не отпускает ее. Его глаза все еще смотрят на меня, на его лице появляется чувственная злая улыбка, когда он вонзает нож в кожу, чуть выше воротника рубашки.

Я ошеломленно смотрю, как лезвие разрезает плоть, красные капли прорываются сквозь поверхность и покрывают кончик.

Широко раскрыв глаза, я вопросительно смотрю на него.

— Скажи мне, — мурлычет он, его тон ровный и манящий, —у меня идет кровь?

Он не дает мне ответить, проталкивая лезвие еще глубже, еще больше крови достигает поверхности.

— Я истекаю кровью, — продолжает он низким горловым голосом, — но только для тебя.

Подняв другую руку, я провожу пальцем по маленькой ранке, смахнув немного крови и поднеся ее к губам.

— Только для