Как бы то ни было, первые два года существования берлинского «Нового слова» сопровождались впечатляющим ростом круга сотрудников и географии распространения газеты. Оглядываясь на этот первый период, Деспотули писал в передовой статье:

О большевизме, его истинных прародителях и нынешних провозвестниках, нужно было сказать правдивое, смелое, новое слово.

И оно было сказано нашей газетой. Роль иудеев в большевизме, связь их с масонством и разрушительная работа последнего были всесторонне освещены в «Новом слове». Статьи наши, сначала с опаской и оглядкой, перепечатывались в двух-трех зарубежных изданиях. Потом перепечатки стали более частым явлением, а в течение последнего года «Новое слово» может смело считать себя главным поставщиком материала, по крайней мере, для доброго десятка эмигрантских и сотен иностранных газет. <… >

А, с другой стороны, в тылу повелась предательская работа, дискредитирование личности редактора и т. п. Люди, ничему не научившиеся за долгие годы изгнания, оказались незаменимыми союзниками Москвы, неизменно желанными сотрудниками иудейской клики, не жалеющей красок для очернения дела, творимого «Новым словом»58.

Замечания о «предательской работе», об интригах вокруг газеты были вызваны не чисто риторическими целями. Христиан Гуфен приводит данные, указывающие на ожесточенную борьбу соперничающих эмигрантских группировок, сопровождавшуюся доносами в гестапо59. В середине октября 1935 года Адольф Эрт, руководитель Анти-Коминтерна (принадлежавшего к системе учреждений Министерства пропаганды), известил Деспотули о невозможности далее финансировать «Новое слово». С 1 октября 1936 года газета перешла на баланс Восточного отдела при возглавляемом А. Розенбергом Внешнеполитическом ведомстве национал-социалистической партии60. Во главе Восточного отдела стоял ученый и публицист, выходец с юга России, д-р Георг Лейббрандт, ведущий идеолог борьбы с большевизмом и еврейством, которого называли «правой рукой» Розенберга. Благодаря его личной поддержке «Новое слово» под редакцией Деспотули смогло обрести твердую почву под ногами. Передовая статья Деспотули была не только рапортом о достигнутых за истекшие два года успехах, но и ответом на закулисные нападки его врагов и конкурентов. Своеобразную перекличку с нею в номере образовывал пространный, с продолжением в следующем выпуске, отчет Деспотули о съезде национал-социалистической партии в Нюрнберге61. Этот материал призван был служить свидетельством благонамеренности газеты и знаком оказанного редактору высочайшего доверия. Деспотули и далее посещал каждый партийный съезд, проходивший раз в году, и давал подробный репортаж о событии62. С переходом в ведение Восточного отдела персоналу редакции предоставили новое помещение. До осени редакция и издательство находились по адресу Berlin-Spandau ('West), Seegefelder Strafie 3563, а с 29 ноября 1936 года она вместе с издательством и с типографией (Georg Koenig) разместились в восточной части города, рядом с Александерплатц — Berlin O27, Magazinstrafie 15/16. Продукция издательства не ограничивалась газетой. Оно занималось выпуском и «обязательной» пропагандой литературы — речей гитлеровских вождей в русском переводе64. При переподчинении газеты другому ведомству редакция объявила о решимости добиться значительного роста подписки:

В 1936 г. число подписчиков и читателей дошло до 7000, т. е. увеличилось почти на 50 % в сравнении с 1935 годом. <…> «Новое слово» с первого же дня поставило себе задачей существовать на основе самоокупаемости, борется все время за полное осуществление этой задачи. Все сотрудники газеты и сама редакция принимают на себя львиную долю в борьбе за право существования газеты тем, что работают почти (и зачастую вовсе) без вознаграждения65.

В этой заметке была провозглашена задача удвоить в 1937 году число подписчиков. Но цель эта оказалась недостижимой. Напечатанная в газете летом заметка говорила:

Тираж нашей газеты во всем мире достиг семи тысяч. Если мы его увеличим лишь на две тысячи — «Новое слово» сможет провести в жизнь те необходимые улучшения, которые настоятельно требуются в связи с событиями на нашей родине. Мы должны получить возможность более частого осведомления из первоисточников обо всем происходящем в СССР66.

Спустя год редакцию посетил и встретился с Деспотули Иван Солоневич. По его рассказу, о своей газете Деспотули говорил без особого энтузиазма («устал тянуть лямку»), упомянул, что они имеют около 7000 подписчиков, но печатают на 1000 экземпляров больше для распространения в местах «кучного» проживания русских. Деспотули показал Солоневичу кабинеты, которые были добротно меблированы и снабжены всем необходимым для журналистской работы: новенькие пишущие машинки, телефоны, стеллажи до потолка с досье на актуальные темы и даже кофеварки. Деспотули завел его в помещение, где стояла мощная радиостанция, с помощью которой сотрудники вели запись текущих передач советского радио, чтобы, по словам главного редактора, «быть в курсе событий на той стороне»67.

К лету 1937 года газета распространялась в 34 странах68. Ее не допускали в Латвию, а осенью 1937-го запретили и во Франции. По мере обострения международно-политических отношений в канун Второй мировой войны усиливалось враждебное отношение к газете Деспотули. В одной из ее передовых статей сообщалось о бойкоте и «травле», затрудняющих работу зарубежных авторов «Нового слова»: «Наши сотрудники во Франции должны прибегать ко всевозможным хитростям, чтобы отправить очередной материал для газеты. Затруднены были и сношения с Чехословакией — оттуда пакеты возвращались с пометой «не разрешено»» 69. Из-за ореола одиозности, окружавшего «Новое слово», в газете чрезвычайно высока была доля авторов, укрывавшихся под псевдонимом. Кажется, ни в одной другой «большой» газете русского зарубежья материалы скрывшихся за псевдонимом сотрудников не занимали столь большого места.

Из всех политических группировок и организаций русской эмиграции самой близкой редакции «Нового слова» был Национальнотрудовой союз нового поколения. С самого начала, с 1934 года, газета относилась к этой молодежной организации с особенным вниманием и теплотой, противопоставляя антибольшевистскую действенность ее старшим представителям эмигрантской политики. В «Новом слове» часто перепечатывались материалы из главного органа Союза «Знамя России».

Когда съезд национал-социалистической партии в Нюрнберге в 1937 году выдвинул лозунг «Европа, пробудись!» и поставил задачей формирование широкого антикоммунистического фронта (в противовес движению Народного фронта в Европе), «Новое слово» агитировало за союз всех русских правых, национальных сил мира. Приглашение было адресовано Н.П. Рыбакову, К.В. Родзаевскому, генералу А.В. Туркулу, А.О. Гукасову и Ю.Ф. Семенову — издателю и главному редактору парижского «Возрождения», И.Л. Солоневичу (тогда еще проживавшему в Софии), Н.П. Рклицкому (Белград) и В.М. Байдалакову (НТСНП)70. Берлинская группа «Российское национальное и социальное движение (РНСД)», созданная в 1935 году из обломков РОНДа, в сентябре 1937 года вступила в альянс с лидером харбинских фашистов К.В. Родзаевским. Руководителем ее был B.C. Левашев, в 1936–1938 годах работавший в редакции и писавший передовицы в «Новом слове». В альянс вошел со своим «Кружком российских культурно-политических исследований» и Александр Меллер-Закомельский71. На собрании в мае 1938 года было провозглашено образование Русского национального фронта72. По-видимому,