Глава 52.

Тереза Холт.

09 октября – 08:30.

Как только я вышла из машины и захлопнула за собой дверцу достаточно громко, чтобы эхо прокатилось по пустой лесной дороге – вдруг рядом кто-то всё-таки может проходить или проезжать? – Ричард, стоящий примерно в пятнадцати метрах перед машиной, повернулся вокруг своей оси на каблуках своих отполированных ботинок и, со скрещёнными на груди руками, вперился в меня заинтересованным взглядом через большие стёкла своих квадратных очков. Я себя не чувствовала… Совершенно потеряла связь с реальностью происходящего, как будто смотрела на себя со стороны и не узнавала. Я была не я. Мной притворялся некий манекен, марионетка, согласная на добровольное заклание. Уверена, что я побледнела до белоснежного оттенка, но даже мои руки, сжатые в кулаки, не могли в полной мере описать моё состояние человеку, в эти страшные секунды с любопытством рассматривающего меня… Это было… Это… Состояние человека, осознающего, что он, находясь в полнейшем здравии и расцвете сил, умрёт уже через считанные секунды: всё, жизнь кончена, дальше ничего не будет. Вернее, будет всё, но без тебя… Это не как заснуть. Это как… Прекратить существовать. Необратимость. Нежелание. Подлинный страх.

– Прошу Вас, пройдите в этом направлении, – элегантно вытянув руку вперёд, Ричард указал в лес, лежащий по левую сторону дороги.

Местность, в которой мы находились, была холмистой, и Ричард предлагал мне начать взбираться на холм, поросший вековыми соснами и редкими лиственными деревьями.

Я едва не лишилась чувств от его предложения. Холм был сильно крутым. Представив, как моё мёртвое тело скатывается по нему вниз, по пути царапаясь о редкие кусты и ударяясь о стволы деревьев, мне вдруг настолько подурнело, что я не нашла в себе сил сдвинуться с места. По-видимому поняв, что я оцепенела от ужаса, Ричард вдруг сделал то, чего я от него совершенно не ожидала: подойдя ко мне впритык, он взял меня под локоть и направил в сторону леса, призывая меня начать передвигать ногами. Стоило мне сделать первые шаги, как его рука соскользнула с моего локтя и, перейдя на левую сторону от меня, он неожиданно начал следовать за мной. Я думала, что он останется здесь, чтобы выстрелить мне в спину, пока я буду идти вверх по холму, но он пошёл со мной шаг в шаг. Это смутило мой и без того затуманенный ужасом разум.

– Ну, как Вам правда? – по-видимому решив прикончить меня неожиданными моментами, а не выстрелом в голову, вдруг спросил мужчина, причём сделал это совершенно спокойным тоном.

– Не верится… – едва ворочая онемевшим языком, сжав лямки висящей на моём плече сумки, отозвалась я.

– Ещё бы, – совершенно невозмутимым, а потому неправдоподобным для текущей ситуации тоном, произнёс мой конвоир, при этом поджав губы. Именно из-за того, что его поведение никак не вязалось с мероприятием, которому он готовился подвергнуть меня, в мою душу закрался жалкий червь сомнения, от грызущей деятельности которого в результате мне стало лишь больнее.

– Я мать… – бесцветным голосом произнесла я. – Неужели Вы убьёте молодую мать, зная, что сделаете какого-то маленького ребёнка сиротой?

– Бросьте, Тереза. Ванда Фокскасл тоже была матерью, и Пина была матерью, и те двое докторов, вошедшие в её палату в неудачный момент, тоже были родителями, а Рина Шей была чьей-то дочерью и в будущем тоже могла бы стать матерью…

Этот человек убил Рину! Убил Ванду! Убил мать Байрона! Убил родителей Пейтон Пайк! И он хочет убить меня! Я шла шаг в шаг с серийным убийцей, с тем, кто лишил меня лучшей подруги, чем словно ампутировал часть моего организма… Если бы он прицелился получше, если бы попал с первого раза, тогда бы и Рина, и миссис Фокскасл были бы живы! Умерла бы только я! Я и… Берек. Он бы не родился. Нет, этот ребёнок должен был родиться! Поэтому Рина умерла не зря… Она пожертвовала своей жизнью, чтобы дать время моему сыну… Сейчас умру я, чтобы дать ему время… Он останется невредим. Он будет жить. Он будет счастлив, потому что не будет знать о существовании семьи Крайтон… Байрон! Бедный Байрон! Как бы я хотела, чтобы он узнал, что я не виню его, что я любила и, оказывается, всё ещё люблю… Я родила от него сына… У него есть сын! Как же он об этом не будет знать?! Он должен знать! Должен взять Берека на руки, должен поцеловать его, обнять… Но он ничего не знает! И эти двое позаботятся о том, чтобы он никогда не узнал правду…

Мои мысли смешались и превратились в сумбур, и я не заметила, как механически запустила свою руку во внешний карман своей сумочки, и, нащупав в нём мятные леденцы, начала по одному выбрасывать их под ноги, перед этим успев выбросить ярко-зелёный ластик. Я, плохо то осознавая, оставляла за нами след. Не в надежде на спасение. В надежде на то, что мой труп обнаружат до того, как он успеет разложиться или его обглодают дикие звери. Теперь, поняв, что жизни у меня больше не будет, я надеялась лишь на жизнь Берека и желала лишь достойного захоронения своих останков. Возможно, это звучит безумно, нескладно, хладнокровно, бредово, но, оказывается, когда человек попадает в ситуацию, в которой осознание его близкого завершения жизни накрывает его с головой, он вовсе не думает о возвышенном или абстрактном. Оказывается, человек, добровольно идущий на заклание, думает о нелепом и мелочном…

– Я был уверен в том, что хорошо сделал своё дело, а потом вдруг, спустя пять лет, Вы, мисс Холт, воскресли из мёртвых, чтобы дать мне урок в виде второго промаха.

Очевидно, Ричард желал облегчить свою душу не меньше, чем его подельница: зачем упускать шанс исповедаться перед тем, кто унесёт все твои страшные тайны прямиком в могилу? Так эти двое считали.

– Я чуть не добрался до Вас пять лет назад в Бостоне, но Вы купили билет до Роара, из-за чего я догнал Вас запоздало и в результате оформил не Вас, а Вашу подругу, с которой Вы в то время были не разлей вода. С Вандой Фокскасл произошла точь-в-точь такая же ошибка, как и с Риной Шейн. Вы знали, что в темноте можно перепутать между собой не только брюнеток, но даже блондинку с брюнеткой, стоит только блондинке надеть головной убор? Ваша подруга оказалась смуглокожей, но я не заметил этого, так как застрелил