Сет ахнул, взглянув на кольцо, а затем на меня, и я выхватил его у него.

Я заметил, как Макс проскользнул в дверь и кивнул мне, говоря, что он все слышал.

Вздохнув, я окинул взглядом комнату Фейри, которых обожала Дарси, поддавшись этому безумию.

— Ну, я собирался попросить Калеба добавить для меня некоторые детали с помощью его магии земли. Но, возможно… — Я проглотил свою гордость. — Не могли бы вы добавить что-нибудь маленькое? Деталь-другую или просто прикосновение волшебства? Я думаю, Блу бы хотелось, чтобы вы все приняли в этом участие.

Джеральдин вскрикнула в грудь Дариуса, а Сет двинулся вперед, выглядя таким же нетерпеливым, как щенок во время еды.

— Что-нибудь маленькое, — повторил я, протягивая кольцо, но крепко сжимая его пальцами, чтобы он не смог взять его снова.

Он кивнул, проведя по нему пальцем, сосредоточившись на использовании своей магии земли, создавая красивый лунный цикл по краям синего сапфира.

— Черт, это здорово, — признал я.

— Это должно подойти ей, — тихо сказал Сет, добавляя несколько мелких деталей: заклепки в металле, отмечающие тени на поверхности луны. Я нахмурился, видя его любовь к моей девушке, с какой тщательностью он его выковывал, но не мог открыть рот, чтобы сказать «спасибо».

Он отошел, и Калеб подошел следующим, коснувшись пальцем кольца, и через него пробежал проблеск силы. Два изящных листа выросли из золота, охватывая лунный цикл и сапфир в центре.

Я поблагодарил его, и он похлопал меня по руке, прежде чем отойти в сторону.

Следующим подошел Макс, и когда я предложил ему кольцо, он наклонился и прошептал ему песню. Слова были мягкими и гипнотическими, заставляя золото светиться голубоватым оттенком на секунду, прежде чем его песня затихла.

— Теперь его невозможно сломать, и он никогда не потускнеет, — сказал Макс, и я с благодарностью схватил его за руку, прежде чем он отошел в сторону.

Джеральдин задрожала, отстранилась от Дариуса и приблизилась ко мне, моргая покрасневшими глазами.

— Господи виноград, эта честь так же величественна, как великая бездна небесного треугольника, она заставляет мою душу грохотать. Дорогая Дарси и ее возлюбленный Орио поженятся на заре новой империи.

— Если она скажет «да», — напомнил я ей.

— О, тиш-тош. — Она махнула мне рукой, затем внимательно осмотрела кольцо, прежде чем добавить к нему свою силу. Она выгравировала на внутренней стороне металла слова: «синий — означает тебя», а затем, понюхав, протянула его мне.

— Она рассказала тебе об этом? — пробормотал я.

— Конечно, она это сделала, с румяными щеками и блеском в глазах, — сказала Джеральдин сдавленным голосом.

— Спасибо за это, — сказал я, затем она всхлипнула и ушла.

— Доброе утро. — Ксавьер с грохотом приземлился из окна в крыше, за ним последовали София и Тайлер.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Дариус, когда они втроем достали одежду из сундука в гостиной.

— Сет написал нам, — сказал Тайлер, пожав плечами. — Он сказал, что мы все добавляем волшебство в обручальное кольцо Дарси.

— Сет, — рявкнул я. — Что я говорил о сохранении этой тайны?

— Ты сказал держать это в секрете от Дарси, — невинно сказал Сет.

— Я не верю, что это были мои слова.

— Конечно, были. Я бы не стал портить сюрприз моей малышке. Дайте мне немного времени. В любом случае, вы, ребята, ей не скажете, не так ли? — Он посмотрел на стадо пегасов, и они заржали и покачали головами.

Я стиснул зубы, уверенный, что кто-то в этой комнате собирался ей рассказать, а мой главный подозреваемый уже доказал, что не может держать рот на замке и пять минут.

Я кинул головой в сторону пегасов, и они подбежали во главе с Ксавьером.

— Что-нибудь маленькое, — сказал я, предлагая им кольцо, и они переглянулись, прежде чем София наклонилась и прошептала остальным. Я улавливал каждое слово и был доволен их выбором, поскольку каждый из них поднял руку над кольцом, и их кожа начала сиять. Это сияние перелилось на сапфир, заставив его красиво блестеть, а синий цвет стал ярче, чем раньше.

— Оно будет сиять еще ярче, когда рядом появится радуга, — сказал Тайлер.

— Ей это понравится, — сказал я, уверенный в этом.

Габриэль подошел, когда пегасы разошлись, и строго посмотрел на меня.

— Я полагаю, теперь ты будешь спрашивать моего благословения?

— Твое Зрение, вероятно, подсказало тебе ответ на этот вопрос, — сказал я тихим голосом. — Ей не нужно чье-либо разрешение, чтобы делать то, что ей заблагорассудится.

Габриэль на мгновение посмотрел на меня, затем широко улыбнулся и похлопал меня по щеке.

— Хороший мальчик. Это было испытание. Я думал, ты однажды постучишься в мою дверь и спросишь меня об этом. Я видел, что ты думал об этом раз или два. Но этот вывод — все что мне нужно было услышать. Я бы сам не выбрал для нее лучшего Фейри, Орио. Ответ на твое предложение принадлежит ей.

— Я думаю, Хэйл предпочел бы, чтобы ты преклонил колени у его могилы и попросил у него благословения, — сказал Дариус, и мне вспомнились дни моего друга среди мертвых, мое сердце колотилось от осознания того, что он проводил время с родителями Дарси. То, чего я никогда не получу возможности сделать до самой смерти.

Дариус нахмурился, поняв, что мы все смотрим на него.

— Ты ему понравился, — сказал он, весело вздохнув, вспоминая что-то — Он назвал тебя хорошим выбором для своей дочери. И Мерисса была так же заинтересована в тебе.

Я улыбнулся, эти слова вызвали волну тепла в моей груди, и Джеральдин снова разрыдалась.

— Вероятно, они сейчас здесь, — добавил Дариус, махнув рукой на комнату в целом. — Наблюдают за нами. Особенно когда мы все думаем и говорим о них. Они бы почувствовали притяжение и пришли посмотреть, что происходит.

— Действительно? — пробормотал я, глядя на небольшое пространство, оставшееся в комнате, и задаваясь вопросом, могут ли на самом деле быть призраками, стоящие среди нас и радующиеся нашей радости. — Если это правда, то, надеюсь, ты знаешь, что я буду любить и защищать ее, как не мог бы сделать это ни один другой мужчина.

Ветер пронесся по комнате, на балконе зазвенели колокольчики, и тепло коснулось моей щеки, как будто кто-то положил туда руку.

Я резко вздохнул, и Дариус весело фыркнул.

— Видишь, мудак? Я же говорил, что мы будем помнить тебя, — сказал он пустому пространству, и свет замерцал, как будто Хэйл ответил на эту насмешку.

— Ты думал о Марселе, как я тебе говорил? — внезапно спросил Дариус у Габриэля, привлекая к нему все внимание.