Дроссель: Да. Мистер Джон Оттокар.

Аунс: Когда вы его впервые увидели?

Дроссель: В мае-июне шестьдесят пятого. Он ей вечерами в окно смотрел, как, извините меня, кобель. Поначалу я еще сомневался, думал, может, домушник квартиру накалывает. Но я ведь часами наблюдаю. Сижу в машине, в глаза не бросаюсь. Иногда, правда, почитаю немного с фонариком… Так вот, я видел, какими глазами он на нее смотрел. А потом как-то вечером она его впустила. Ну, я тихонько подобрался и заглянул в окошко. Она в полуподвальчике живет и часто шторки не закрывает, да и шторки-то тонкие, из темноты на просвет все видно. Я заглянул и установил: имело место соитие. Потом еще пятого июля, потом четырнадцатого и еще как минимум в четырнадцати случаях.

Аунс: Вы видели миссис Ривер с мистером Оттокаром где-то, кроме подвала?

Дроссель: Летом шестьдесят пятого они ездили в Йоркшир, и я за ними проследил. Они записались в гостинице как мистер и миссис Оттокар.

Судья Пунц: Вы считаете, это было необходимо – ехать за ними в Йоркшир? Кажется, вы и так достаточно узнали.

Дроссель: Да, милорд. Я, во-первых, получил письменные показания от персонала, а во-вторых, мне клиент поручил следить за ней везде и из виду не выпускать.

Аунс: Вы видели еще кого-то с миссис Ривер при компрометирующих обстоятельствах?

Дроссель: Еще есть Пол Оттокар. Беда в том, что они близнецы, как две капли воды, что называется. Я сперва и не понял, что их там двое орудует, оба блондины с длинными волосами. Не ожидаешь ведь такого, чтобы по ночам два одинаковых типа смотрели по очереди в одно окно. Но потом я увидел, что один смотрит, а второй в это время с миссис Ривер приятно время проводит. Так я и установил, что их два. Джон работает в аналитическом центре, а Пол поет, у него своя группа. Себя он называет Заг, а группа называется «Заг и Зигги-Зикотики». Зигги с двумя «г».

Судья Пунц: Повторите, пожалуйста, название.

Дроссель: «Заг и Зигги-Зикотики».

Судья Пунц: Остроумно. Весьма…

Дроссель: Простите, не понял.

Судья Пунц: Продолжайте. Вы выяснили, что к миссис Ривер ходят братья-близнецы.

Дроссель: Да, милорд. Так ведь их еще поди различи. То они в костюмах с галстуком, а то как в цирке: какие-то свитера пестрые, мантии. Или вовсе голышом и в краске. А ночью оба в черных плащах, тут уж не определишь, кто внутри, а кто в окошко подсматривает.

Судья Пунц: Что значит «голые и в краске»?

Дроссель: Так они вообще странно себя ведут, вызывающе, я бы сказал. И все напоказ, на публику. А насчет краски – один из них как-то раз книги жег. Там посреди площади небольшой пустырь, он туда натаскал книг, сложил кучами, облил парафином и поджег. И был при этом голый, в прозрачном плаще, весь разрисованный разной краской. У меня впечатление, что он тогда что-то принял, какой-то наркотик. У них с миссис Ривер прямо-таки битва была из-за этих книг. Книги-то ее были. Так вот, они боролись, а потом он упал в огонь и сильно обжегся. Вызвали скорую, а миссис Ривер все не могла его отпустить, кричала, плакала. Он все это время голый был, конечно.

Аунс: А сын миссис Ривер? Вы его видели с этими голыми джентльменами?

Дроссель: Конечно, постоянно видел. И когда она дома была, и когда нет. У него там компания, черные мальчишки, они хулиганят, молоко крадут, в дверь звонят и убегают. Два брата всем верховодят, один его научил мне под машину подсунуть хлопушки и поджечь. Покалечили машину…

Аунс: У вас есть основания полагать, что миссис Ривер состояла в связи с обоими братьями?

Дроссель: Один раз они ссорились, а я у крыльца слушал. Там тень падает, и если из нее не выходить, то с улицы не видно. Он кричал, говорил, что у них с братом женщины всегда на двоих, что это он настоящий, а брат «его тень», и прочее в таком духе. Я думаю, он хотел сказать, что с одним и без второго – это не то, прошу прощения.

Аунс: И что на это ответила миссиc Ривер?

Дроссель: Ничего. Они легли, и он стал ее раздевать. Тут я услышал, что идет мисс Монд, и ретировался.

Выдержки из показаний Томаса Пула:

Аунс: Вы предложили миссис Ривер пожить в вашей квартире. Почему?

Пул: Мне было ее жаль. Она боялась, не знала, что делать, хотела спрятаться от мужа, который ее бил. А у меня как раз было место. Вообще получалось разумно: мы оба одинокие и с детьми, обоим нужно работать. Я ей с работой помог, мы вместе хозяйством занимались, няне платили.

Аунс: Вам хорошо жилось вместе?

Пул: Да, очень. Мы хорошо друг друга знали, я с ее отцом работал в школе Блесфорд-Райд.

Аунс: То есть вы были in loco parentis?[253]

Пул: В какой-то степени.

Аунс: Это притом, что у вас дети одного возраста. Или почти одного.

Пул: Мир делится не только на отцов и детей.

Аунс: Вы правы. По возрасту вы ей в отцы не годитесь. Вы считали… Вы считаете ее привлекательной?

Пул: Да, она привлекательная женщина.

Аунс: У вас не было мыслей сделать ей предложение? У вас хорошие отношения, вы бы работали вместе, занимались детьми – собственно, так ведь уже и было?

Пул: Да, я об этом думал.

Аунс: Если бы миссис Ривер была свободна, вы бы связали с ней жизнь?

Пул: Ну, это уже из области гипотез…

Аунс: Да или нет?

Пул: Да. Я отношусь к ней с большой любовью, восхищаюсь ей.

Аунс: Эта любовь имела физическое выражение?

Пул: Нет, ей это было не нужно. Она много пережила, много боли… Ей нужен был угол и время, чтобы все обдумать. Я постарался ей это дать.

Аунс: А почему она ушла?

Пул: Она решила подавать на развод и считала, что жизнь в одной квартире с мужчиной может ее скомпрометировать. Думаю, она была права. Жаль, что все так получилось…

Аунс: А может, она просто искала кавалеров помоложе и жизни с перцем?

Пул: Может быть. Но она была твердо намерена развестись и жить по-своему. Не думаю, что она стала бы этим рисковать.

Аунс: Вы бы удивились, если бы я сказал, что она устраивала «разгульные вечеринки» и общалась с поп-певцом по имени Заг?

Пул: В случае с Фредерикой меня ничто не удивляет. Да, в ней есть некое безрассудство, но она взрослая, интеллигентная женщина. Она сделала ошибку и теперь за нее расплачивается.

Аунс: Это вы ее замужество называете ошибкой?

Пул: На нее очень повлияла смерть сестры. Все случилось внезапно, и Фредерика была просто раздавлена. Она выходила замуж,