— Понятно, — я обвела взглядом остальных. — А вы как стали рабами?

— Меня родители продали, — вздохнула Шери.

— Что⁈ Как это⁈ — признаться, я удивилась до глубины души.

— У моего отца была маленькая лавка. Она приносила небольшой, но стабильный доход и мы жили счастливо, большой и дружной семьёй, не подозревая, какие беды ждут нас в будущем, — девушка упёрла кончики пальцев одной руки в кончики пальцев другой руки. Получилось что-то похожее на клетку. Круговыми движениями она начала тереть подушечки пальцев друг об друга. Но, кажется, она не замечает этого, целиком поглощённая своими мыслями.

— Однажды дела пошли плохо, — продолжала Шери свой рассказ. — Тоже появились большие долги и ситуация постепенно стала угрожающей. Лавку могли отобрать и тогда бы мы все умерли с голоду. Чтобы не лишиться лавки и не потерять единственное средство к существованию всей семьи, отец вынужден был продать старшую дочь в рабство.

«Не пойму. Она отца оправдать, что ли пытается? Или хочет убедить себя, что родители не виноваты в постигшей её судьбе?» — подумала я.

— Большая у вас была семья?

— Пять детей, — Шери снова вздохнула. — Старший брат. Потом я. Ещё два мальчика и самая маленькая сестрёнка, которой тогда было лишь три года.

«Понятно», — я невольно поморщилась. — «Опять дискриминация по половому признаку. Продали не старшего брата, а сестру, как самую ненужную в семье. Её же ещё и замуж пришлось бы выдавать когда-нибудь. На приданое тратиться. А так, двух зайцев одним выстрелом. Господи. Бесит. Просто слов нет».

— И ты не обижаешься на родителей? — спросила я девушку вслух.

— Какой смысл обижаться? — Шери пожала плечами. — Я понимаю, что в противном случае, нам всем бы пришёл конец. Они любили меня, но другого выхода у них просто не было. Нужно было пожертвовать кем-то из детей, чтобы остальные продолжали жить. А так, я надеюсь, у моих родных сейчас всё хорошо.

— Ты их не видела больше?

— Нет.

— Ясно.

Следующим по кругу сидел Рон. Я взглянула на него, и он усмехнулся под моим взглядом.

— Тебе не понравится моя история.

— Можешь не рассказывать, если не хочешь, — я пожала плечами.

— Да ладно, — мужчина качнул головой. — Скрывать особо нечего. Я парня одного убил. Из-за бабы. Она нам обоим понравилась и мы её, малость, не поделили. Всё очень глупо получилось. Я не хотел. Я просто решил его проучить, чтобы он знал своё место и на неё не заглядывался. Но кто бы мог подумать, что он помрёт через пару дней после драки? — Рон вздохнул. — В итоге меня обвинили в его смерти, и ошейник надели. Проклятье! — мужчина сплюнул. — Эта баба того не стоила.

«Ну, то, что его история мне не понравится, он угадал», — я мысленно поморщилась. — «Дикость какая-то! Если б Рон и Гимер подрались из-за меня, то Рон бы победил, и я ему досталась. Только я не вещь, чтобы меня делили. Я сама хочу выбирать. Мне вообще-то Гимер нравится. Только Рону на чувства девушки плевать. Он эгоист и думает только о себе. Его отношение ко мне не отличалось бы от Баки. Для них обоих я просто кусок мяса. Ненавижу таких».

Я перевела взгляд на Фину.

— Мне нечего рассказывать, — девушка пожала плечами. — Моя мать была рабыней, и я оказалась в ошейнике сразу, как родилась. Моя судьба была предрешена изначально.

— Понятно, — я вздохнула. — Что вы все умеете делать?

— Я писарем был, — Гимер пожал плечами. — Умею писать и считать. Имею большой опыт бумажной работы. Знаю шесть языков. У меня отличный почерк. Но, конечно, готов к любой другой работе, если она не связана с владением оружием и не слишком тяжела физически.

— Я, наоборот, отлично владею клинком, — усмехнулся Рон. — Я был наёмником. Мало кто может справиться со мной в бою.

Я посмотрела на Шери.

— Я с детских лет в лавке родителям помогала, — девушка улыбнулась. — Обучена грамоте и торговле. Конечно, умею готовить, шить, стирать, убираться по дому и ухаживать за детьми. Всё что угодно, что должна уметь девушка. Мне всем этим приходилось заниматься с раннего детства. Могу быть вам прислугой.

— У меня с грамотой не всё хорошо, — вздохнула Фина. — Да и торговлей заниматься мне не приходилось. Но всю жизнь, будучи рабыней, выполняю работу служанки. Опыт очень большой.

— Понятно, — я кивнула. — Хорошо. Я пока не готова дать какой-либо ответ. Мне нужно подумать.

— Конечно, — Гимер кивнул. — Налить вам ещё вина?

— Давай.

Мы ещё немного посидели у костра, разговаривая на различные малозначительные темы, пока не допили бутылку. Вино оказалось не только неважным на вкус, но ещё и очень слабым по крепости. Я почти нисколько не захмелела. Наконец, мы начали собираться в дорогу. Люди разложили вещи по мешкам. Я затушила магией костёр.

— Что думаешь об их предложении? — тихо спросила Мика, когда мы вышли на дорогу и чуть отстали от остальной группы.

— Не знаю, — я пожала плечами. — Моё собственное положение слишком шаткое. Я хотела бы им помочь. Но мне самой сейчас нужна помощь и будет очень сложно заботиться о ком-то ещё. Они мне доверятся, а я их подведу.

— Тебе не нужно о них заботиться, — Мика усмехнулась. — Очнись! Ты чего такая сердобольная? Это же люди! Я очень хорошо их знаю. Сейчас они себя так ведут, потому что это кажется им выгодным. Сложись ситуация по-другому и они бы тебя на костре сожгли без малейших угрызений совести. Или палками бы забили. Неужели ты этого не понимаешь? Не дай им себя использовать.

«Всё я понимаю», — я вздохнула про себя. — «Но и их я понимаю тоже. Все мы не святые и используем других людей, так или иначе. Это нормально, пока мы уважаем интересы друг друга. Сейчас они ко мне вполне лояльны и не испытывают враждебности. А я хотела бы им помочь. Мне их жалко. Я их спасла и сейчас невольно чувствую ответственность за их судьбы», — я усмехнулась. — «Как говорил Сент-Экзюпери: „Мы в ответе за тех, кого приручили“».

— Они почувствовали твою доброту