— Возможно, ты прав. Но и насиловать его тоже нельзя. Он сам должен решить, что хочет выкарабкаться, и попросить помощи.

— Пока что для нас это главная проблема. Но мы с Даниэлем пробуем все возможные способы. Например, мы все еще ищем подругу Питера, с которой говорил Джордж. У нас есть предположение, что она могла бы знать намного больше нас.

— А что такого сложного в том, чтобы найти ее и поговорить? Уверена, она бы поняла вас, если бы вы все ей объяснили!

— Проблема в том, что мы не знаем ничего о ней. У нас нет ее телефона, адреса проживания и общих знакомых, кроме Питера. Даниэль видел ее пару раз и запомнил, что она — невысокая брюнетка. Но под такое описание попадает многие девушки, проживающие в Нью-Йорке.

— Неужели Даниэль не знает ее лично?

— Нет, они с Питером пару раз встречали ее на улице, но Даниэль не разговаривал с ней и лишь ждал, когда блондин поговорит с той девушкой.

— Хочешь сказать, что Питер не познакомил их?

— Полагаю, что нет. И это очень плохо, ведь эта девушка могла бы помочь нам. Мы думаем, пока что это единственный способ хоть что-то разузнать о том, что происходит с Питером. У нас больше нет никаких предложений…

— А что если его подруга тоже ничего не знает? Если он не рассказывает вообще ничего ни одному из вас, то с какой стати Питер будет делиться своими проблемами с какой-то девушкой?

— Возможно… Но как я уже сказал, мы пробуем все. Разумеется, если бы мы знали кого-то, кто хорошо знает Питера, то уже давно расспросили того человека. — Терренс замолкает на секунду. — Ведь мы с Даниэлем не хотим потерять его ни как друга, ни как барабанщика. И изо всех сил пытаемся сделать что-то, чтобы вернуть этого парня в группу. Или просто убедить его в том, что нам под силу ему помочь, если он расскажет, в чем дело.

— Почему бы вам с Даниэлем просто не поехать к нему домой? Ну или позвонить ему? Попробуйте спокойно поговорить с ним и не искать себе сложных путей, безуспешно пытаясь разыскать его подругу, о которой вы ничего не знайте!

— Позвонить ему не получится, ибо у него отключен телефон. Однажды я попробовал позвонить ему, но его мобильный был вне зоны доступа. А домой… — Терренс на пару секунд призадумывается, несильно пожав губы и грустным взглядом окинув все, что находится перед ним.

— Что? — слегка хмурится Ракель.

— Не знаю, я не могу объяснить… — качает головой Терренс. — Просто… Просто мы понимаем, что это может быть бесполезно…

— Поезжай к нему один, без Даниэля, чтобы Питер не чувствовал себя зажатым из-за его присутствия. Ты же с ним не ругался — так что Роуз может поговорить с тобой. Просто будь с ним мягким и терпеливым и не дави, и он сам во всем признается. Важно разговаривать с ним и давать понять, что он может рассчитывать на тебя.

— Ты же знаешь, что я пробовал поговорить с ним после встречи с Джорджем. Но он отказался идти на контакт и ничего не стал объяснять. Питер даже не проявлял никакой агрессии к Даниэлю и вел себя совершенно спокойно, говоря, что Перкинс был во всем прав, и он не имеет права отрицать то, что якобы является правдой.

— Вы оба только все усложняйте, оттягивая этот визит. Я не понимаю, почему вы не решились сделать это гораздо раньше. Уж ты бы мог поговорить с Питером у него дома и убедить его признаться во всем.

— Боюсь, это ни к чему не приведет… — хмуро отвечает Терренс. — Раз столько попыток не принесли ничего хорошего, то смысл пытаться сделать это дальше? Скажу честно, я постепенно начинаю мириться с тем, что Питер не вернется в группу, и нам с Даниэлем придется распустить ее.

— Но вы не можете бросить Питера! Если вы сделайте это, то точно потеряйте его в один роковой день. Я не удивлюсь, если он и вовсе наложит на себя руки.

— Я все понимаю. Но как быть, если друг наотрез отказывается что-либо говорить, каким бы мягким ты ни был, а у тебя нет никаких знакомых, которые могли бы разъяснить ситуацию и дать намек на причину его проблемы?

— Боже, почему ты в последнее время такой пессимистичный? — слегка хмурится Ракель. — Ты практически перестал быть уверенным в том, что делаешь! Раньше я такого за тобой не наблюдала. Ты всегда был слишком уверен в себе и своих силах. Что же с тобой произошло, красавчик?

— Ох, я и сам не понимаю, почему у меня появилось столько сомнений, — тихо вздыхает Терренс. — Хоть мы с Даниэлем и пообещали друг другу спасти группу и помочь Питеру, мне кажется, что в итоге каждый из нас все равно пойдет разной дорогой. Боюсь, что все наши усилия будут напрасными, и мы зря потратим время на попытки спасти то, что можем вот-вот потерять.

— Думаю, вы оба прекрасно понимайте, что шансов вернуть Питеру в группу очень мало, а с новым барабанщиком все может измениться, и вам, возможно, не удастся поладить с ним. Поэтому вы и не пытайтесь что-то предпринять, а просто ждете дня, когда вы объявите своему менеджеру, что группа распадается, и вы разрывайте контракт со студией.

— В твоих словах есть часть правды… Где-то в глубине души я и правда жду, когда пройдет эта неделя, чтобы попрощаться со студией и Джорджем и распустить группу.

— Но ведь ты всегда хотел петь! И гордился тем, сколько всего вам удалось достичь за короткий срок! Многие годами пытаются пробиться хоть куда-то, а ваша группа выступала на разогреве намного раньше, чем вам предложили подписать контракт.

— Однако я и так пытался пробиться в музыкальный бизнес годами. Вспомни, сколько раз я слышал отказы и был обманут после разговоров с довольно известными в этом деле людьми. Мне удалось добиться чего-то лишь благодаря упорству.

— Разве для тебя это ничего не значит? Это же была твоя мечта — стать музыкантом и петь свои собственные песни!

— Я и сейчас мечтаю об этом и хочу однажды выпустить свой альбом, — пожимает плечами Терренс. — Но ведь можно петь не только в группе, но в одиночку. Если группа распадется, то я буду пытаться начать сольную карьеру. Может, поговорив с людьми из студии, мне удастся убедить их подписать новый контракт со мной. Впрочем, я могу запросто писать музыку и без контракта со студией.