кладет руку на его плечо.

— Эдвард, а с тобой все в порядке? — слегка хмурится Виктория. — Ты выглядишь очень уж грустным.

— Да, со мной все хорошо… — низким голосом лжет Эдвард, пока его глаза бегают из стороны в сторону.

— Почему-то я так не думаю… Ты даже не смотришь на меня, пока говоришь со мной. А это явный признак, что человеку есть что скрывать.

— Нет-нет, вам показалось, миссис Ричардсон, я смотрю на вас. — Эдвард медленно поднимает свой немного усталый взгляд на Викторию. — Просто мне хочется немного отдохнуть и, может быть, вздремнуть пару часиков.

— Может, мы все-таки поговорим о том, что с тобой происходит? Или просто признай, что у тебя не все в порядке! Я же не прошу тебя рассказать мне абсолютно все. Хотя бы просто перестань врать и говорить, что у тебя все хорошо.

— Но я…

— Знаешь что, милый мой, давай-ка мы с тобой пойдем в твою комнату и там спокойно поговорим. Нечего стоять в коридоре.

Эдвард ничего не отвечает, а лишь склоняет голову и, сильно сутулившись и мысленно простонав, отправляется в свою комнату. Виктория же отправляется за ним следом, твердо решив выяснить, что с ним происходит. И когда мужчина приходит к себе в комнату и без сил садится на кровать, женщина садится напротив него и с жалостью во взгляде смотрит на него.

— Ну так что, Эдвард? — спокойно интересуется Виктория. — Хочешь мне что-нибудь рассказать?

— А что вы хотите от меня услышать? — без эмоций интересуется Эдвард, нервно перебирая пальцы, на которые он смотрит.

— Желательно все. Но я была бы рада услышать хотя бы то, что случилось с тобой во время сегодняшней прогулки. Я прекрасно вижу, что что-то заставляет тебя страдать.

— Нет, миссис Ричардсон, у меня все нормально. — Эдвард на пару секунд сильно поджимает губы, отведя взгляд в сторону и крепко сцепив пальцы рук. — Вы можете не беспокоиться…

— Эдвард, ты можешь обмануть кого угодно, но меня тебе не удастся провести. Я вижу, что у тебя появились какие-то проблемы, и ты переживаешь из-за них. Что-то поразило тебя до глубины души. Может, ты и пытаешься широко улыбнуться, но глаза у тебя все равно грустные. Уже очень давно.

— Вообще-то, у меня всегда был немного грустный взгляд. Все говорили мне об этом…

— Не спорю. Но ведь люди очень часто говорят, что глаза — зеркало нашей души, посмотрев в которое ты сможешь узнать всю правду о том, что чувствует человек. И это заставляет меня думать, что ты всю жизнь был несчастен. Может быть, это как-то связано с твоими отношениями с отцом, который, как ты говоришь, не любил тебя. Но мне кажется, тебя беспокоит что-то еще.

— Да, я всегда переживал из-за того, что мой отец так относился ко мне и отказывался поговорить со мной, когда мне это было так необходимо. Но других причин для беспокойства у меня нет.

— Чего ты боишься? Что случится, если ты поделишься своими переживаниями и перестанешь скрывать их ото всех? Неужели ты думаешь, что лгать всем — это хорошо? Нет, дорогой, врать — плохо! Лгунам не будут верить, когда они что-то захотят сказать. Ты можешь довести все до того, что люди вообще перестанут тебе верить, даже когда будешь говорить правду.

— Вы же прекрасно знайте, что я — противник любой лжи и всегда презираю тех, кто лжет.

— Однако ты — один из них. Ты не можешь ненавидеть лжецов, когда сам им являешься.

— Миссис Ричардсон, прошу вас…

— Послушай, Эдвард… — мягко произносит Виктория и кладет руку на крепко сцепленные руки Эдварда. — Я понимаю, что ты имеешь право не посвящать меня в то, что ко мне не относится. Но мне очень хочется как-то помочь тебе. Как своему родному сыну, которого у меня никогда не было. Мне неприятно смотреть на то, как ты целыми днями из-за чего-то убиваешься и тратишь время не на то, что должен. В твоем возрасте надо развлекаться с друзьями и наслаждаться жизнью. А ты изредка все время сидишь дома или просто бесцельно шатаешься по городу в одиночку.

— Просто мне нравится гулять по городу в одиночестве. Особенно в безлюдных местах.

— Я понимаю, но надо и в компаниях бывать. Лично я ни разу не слышала, чтобы ты разговаривал со своими друзьями или приглашал их сюда. Как будто ты стесняешься.

— Не беспокойтесь, я провожу достаточно времени с друзьями. Я не обделен общением с хорошими людьми.

— А, по-моему, ты настолько сильно увлекся решением своих проблем, что напрочь забыл обо всех. В свободное от подработок время ты из-за чего-то страдаешь, сидя в комнате или гуляя где-то в одиночестве. И самое главное — отказываешься делиться своими проблемами.

— Я не отказываюсь… Просто…

— Тогда доверься мне и расскажи хотя бы что-то из того, что тебя беспокоит. Я внимательно тебя выслушаю и если смогу, то обязательно чем-то помогу. Или просто скажи: «Да, у меня есть проблемы, и я переживаю из-за них!». Я все пойму и буду точно знать, что тебе нужна поддержка.

— Э-э-э… Я… — Эдвард опускает голову вниз и переводит взгляд на свои пальцы, пока Виктория с грустью во взгляде смотрит на мужчину.

— Проблема в твоей девушке?

Эдвард ничего не отвечает, а лишь сильно поджимает губы, пытаясь подавить в себе желание снова пустить слезу от того разочарования, что ему пришлось сегодня испытывать.

— Значит, да… — Виктория слегка хмурится. — Насколько у все серьезно?

— Достаточно серьезно…

— Между вами произошла какая-то ссора?

— Да… На этой прогулке… — Эдвард понимает, что ему довольно тяжело дышать из-за нервозности, которую он чувствует, пока вспоминает свой разговор с Наталией.

— У тебя была запланирована встреча с ней?

— Нет, я не знал, что встречу ее там… Я просто шел по прямой и задумался, а тут вдруг она налетела меня.

— И я так понимаю, вы решили поговорить?

— Да… Я просто спросил, как она поживает… — Эдвард на пару секунд замолкает, пытаясь привести дыхание в норму. — У нас был довольно сухой разговор, и мы отвечали лишь односложными фразами…

— И что дальше?

— А потом… — Эдвард сгибается пополам, локтями оперевшись о колени и запустив руки в свои волосы. — Потом все стало как-то хуже… Слово за слово — и мы начали ругаться как кошка с собакой…

— Ты сказал ей что-то обидное? Что-то, о чем ты сейчас жалеешь?

— Я жалею, что не смог сдержать себя по отношению к ней. Слова и поведение Наталии взбесили меня так, что я разозлился так сильно, как никогда в жизни.