У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю мешочек с похожими рунами, которые оставил мне мой отец. Дядя Финн положил их в сейф в своем кабинете, чтобы отдать мне позднее, но теперь они похоронены под тоннами камней, которые остались от Кэтмира, и я больше никогда их не увижу.

– Что это? – спрашиваю я, показав на один из камешков, выглядящий необычно из-за красивых прожилок.

– Малахит, – с улыбкой отвечает тетя Ровена. – Это один из моих любимых.

– Он придает своему владельцу силу, – говорит Мэйси, – и помогает выявлять изменения, вот я подумала, что он пригодится нам в прохождении Испытаний.

– Тигровый глаз тоже будет хорош, – замечает моя тетя, показав на коричневый камень с золотистыми прожилками.

– Это для защиты. – Я помню это, потому что дала такой же камень Джексону, когда его душа распадалась. Мы с ним никогда не говорили об этом, но я надеялась, что он сохранил этот камень даже после того, как Нури отдала ему свое сердце.

– Точно, Грейс. – Моя тетя улыбается. – И для укрепления силы воли, которой вы, девочки, всегда хотите получить побольше.

Мы с Мэйси воодушевленно киваем.

Мы тратим еще несколько минут, отбирая камни, затем мать Мэйси открывает футляр, лежащий на ее стороне кровати. Мэйси заглядывает в него и визжит от восторга.

– Мама! Это…

– Да, дочка, это зелья Виолы, – отвечает тетя Ровена.

– И что, она сказала, что мы можем их взять? – На лице Мэйси написан скептицизм.

– Она сказала, что ты можешь выбрать три зелья, которые, на твой взгляд, могут тебе пригодиться, а затем я могу выбрать для тебя еще одно.

– Значит, целых четыре? – У Мэйси округляются глаза. – Она же никогда никому не позволяет брать так много.

– Думаю, она просто очень рада, что я вернулась, – говорит моя тетя. – И очень хочет защитить тебя от…

Улыбка, сиявшая на лице тети Ровены весь этот вечер, гаснет, но она почти сразу же улыбается вновь.

Мэйси обходит кровать и обнимает ее.

– Все будет хорошо, мама, я тебе обещаю.

– Я знаю, – отвечает тетя Ровена, но как она ни старается, уверенности в ее голосе нет. И никто из нас ее не винит. Я не могу не думать, что, похоже, у меня был какой-то глюк, когда я сказала себе, что мы пройдем эти Испытания и освободим Армию горгулий, как будто это всего-навсего еще одно задание из тех, которые нам уже приходилось выполнять. Потому что чем ближе мы подходим к этим Невыполнимым Испытаниям, тем больше мне хочется сдать назад.

Я не стану этого делать, но я этого хочу. А точнее, я хочу сказать моим друзьям, чтобы они сдали назад. Я королева горгулий. Мой долг состоит в том, чтобы принять участие в этих Испытаниях и сделать все, чтобы добыть Слезы Элеоса и освободить Армию горгулий – даже если ее воины считают, что я предала их. Но это вовсе не значит, что люди, которые мне дороги, должны делать это вместе со мной. Честное слово, я была бы рада, если бы они предоставили мне делать это в одиночку, если это будет означать, что они окажутся в безопасности.

– Так какие же зелья мне взять с собой? – бодро спрашивает Мэйси, пытаясь – я в этом уверена – развеять витающую в комнате тревогу.

Тетя Ровена вздыхает и говорит:

– Если ведьме приходится сражаться с неизвестным противником, то она не может обойтись без… – Она перебирает флаконы с разноцветными зельями, после чего берет желтовато-зеленый флакон. – Без вот этого зелья.

– А что оно может сделать? – спрашивает Мэйси, осторожно взяв флакон.

– То, что нужно тебе больше всего, – отвечает тетя Ровена и сжимает ее руку.

– О, мама. – Глаза Мэйси наполняются слезами, и мне кажется, что сейчас она отведет взгляд. Но тут она утыкается лицом в плечо своей матери и обнимает ее так крепко, будто эти объятия могут восполнить все то, что они потеряли.

– Прости, мне так жаль, – шепчу я, потому что желание попросить прощения грызло меня с тех самых пор, как я увидела свою тетю на полу той темницы. – Ничего этого не произошло бы, если бы тебе не пришлось просить для меня тот чай…

Глава 119. Нет ничего высеченного в камне, даже если речь идет о горгульях

– Не извиняйся, – говорит тетя Ровена. – Мы все сыграли свою роль в том, чтобы оказаться здесь. Я была вместе с твоими матерью и отцом и нашим ковеном, когда мы явились к Кровопускательнице, чтобы попросить ее сотворить горгулью. Мы думали, что потерпели неудачу, и потому очень обрадовались, когда твои родители обнаружили – несколько лет спустя, – что это сработало. В твоем лице. Я твоя тетя, и я была лучшей подругой твоей матери. Для меня было честью помочь защитить тебя.

От ее слов к моим глазам подступают слезы, и я отвожу взгляд. Возможно, мне следовало бы злиться на нее из-за того, что она помогла моим родителям всю мою жизнь скрывать от меня такую важную часть моего естества. Но я не могу злиться. И теперь, глядя на мою тетю, на ее плечи, все еще ссутуленные после стольких лет магических мук, после того, как она и мои родители столько времени пытались делать то, что, по их мнению, было для меня лучше всего, пытались прятать меня от Сайруса, пока это было возможно… Она и так достаточно страдала.

И когда тетя Ровена протягивает ко мне руку и говорит:

– Иди ко мне, Грейс, – я бросаюсь в ее объятия.

Одной рукой она обнимает меня, другой Мэйси, и мне лишь с трудом удается не заплакать. Потому что это так чудесно – снова оказаться в объятиях женщины-матери после такого долгого перерыва. Думаю, я не понимала, как сильно это было мне нужно – и как мне этого не хватало, – пока тетя Ровена не обняла меня и не подарила мне чувство безопасности, которого я не испытывала уже очень-очень давно.

Когда я отстраняюсь, тетя Ровена улыбается мне и нежно гладит мою щеку, а затем щеку Мэйси.

– Какими сильными, какими прекрасными стали вы обе, пока меня не было, – тихо говорит она. – Я так горжусь вами.

– Не плачь, мама, – просит ее Мэйси. – Или я тоже зареву, а времени на это у нас нет.

– Согласна, – отвечает тетя Ровена и поворачивается ко мне. – Как бы то ни было, мне нужно поговорить с Грейс.

– Это звучит немного зловеще. – Я улыбаюсь.

– Думаю, зловещие вещи произошли уже давно, – отвечает она. –