— А прочное поле! Наши тренировочные давно бы схлопнулись!

— Хольгер доработал, — буркнул Гедимин, убирая остатки защитного экрана. Рядом с Линкеном стоял ухмыляющийся Константин — значит, дело было серьёзное.

— Чем занят? — спросил северянин, глядя на стенд. — Это что, прожигатель?

— Это детонатор, — ответил Гедимин. — С чем пришёл?

Константин вместо ответа щёлкнул по передатчику, разворачивая перед сарматом голографический экран. Гедимин думал, что ему покажут чертёж или ещё что-нибудь объёмное, но на экране было короткое текстовое сообщение.

— «Разработать лучевой детонатор для „Гельта“… увеличить мощность…», — он хмыкнул и сердито сощурился. — А я чем тут занят⁈

— Не злись, — Линкен шутливо поднял руки. — Эту штуку одобрил Ассархаддон! Больше мы не работаем со взрывчаткой. Я, правда, плохо понимаю…

— Ну да, как обычно, — фыркнул на него Константин, сворачивая голограмму. — Я сейчас делаю расчёты по совокупному выбросу омикрон-квантов. Перспективы богатые…

Гедимина передёрнуло.

— Через три-четыре часа жди три новых схемы, — продолжил Константин, выждав пару секунд. — До послезавтра справишься со сборкой? Ассархаддон сам полетит с вами в Орем.

— Куда? — Гедимин отступил на шаг и сложил руки на груди. — Я никуда не лечу.

Линкен и Константин удивлённо переглянулись.

— А испытания? — спросил взрывник. — Это же твоя бомба. Ты не хочешь посмотреть? Там будет много образцов…

Гедимин качнул головой.

— Без меня. Я… — он оглянулся на стенд. — Взрыватель ещё… требует доводки. Я буду работать.

Линкен закивал, с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу и развернулся к выходу. Константин ненадолго отстал от него.

— Что у тебя на уме? — негромко спросил он, пристально глядя на Гедимина. — Ассархаддон удивится, что тебя нет. Надеюсь, тебя не пацифизм одолевает? Или, может, горячая любовь к макакам?

— Иди уже, — поморщился ремонтник. — Я ещё твоих схем не видел.

«Пацифизм…» — отвернувшись от назойливого сармата, он сел в кресло и взял ещё одну обсидиановую линзу. «Это оружие уничтожит всё. И существ, и технику. На кой Маркусу пустая мёртвая планета⁈»

16 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Знали б мы тогда, что стекло взрывается! Этого-то у нас было с избытком…

Линкен снова не настроил канал связи, и его разговор с Константином звучал у Гедимина в наушниках с тех пор, как двое сарматов вошли в отсек. Ремонтник оторвался от чертежа и сердито сощурился.

— Связь!

— А, — Линкен повернулся к Гедимину, потянулся было к шлему, но махнул рукой. — Ничего, атомщик. От тебя секретов нет.

— На кой мне ваша болтовня⁈ — сармат сердито смотрел на него, но взрывника это не смущало. Он ухмыльнулся ещё шире — теперь край шрама вылез под самый глаз, перечеркнув пол-лица — и щёлкнул пальцем по передатчику.

— Ты бы видел, как светится Орем!

— Земляне увидят, — буркнул Гедимин. — Там кто-нибудь думает о маскировке?

Сарматы переглянулись.

— Опять смурной, — развёл руками Линкен. — Ну что мне сделать? Ты скажи Ассархаддону — если тебе так нужен этот твой Конар, его же можно выловить. Ну, не сейчас — сейчас заметят — но когда начнётся…

Гедимин фыркнул.

— Мне ничего не нужно. Это вам жить по уши в ирренции. Уделаете планету…

Линкен вздохнул и, взяв Константина за плечо, развернул к выходу.

— Планету, — донеслось до Гедимина обиженное бормотание. — Уделаешь её… В последний раз фрил даже не потрескался. Оплавился чуть-чуть, и всё…

Гедимин вздрогнул.

— Стой! — он резко поднялся с места. Обернувшийся Линкен удивлённо мигнул.

— Данные с испытаний собрали? Посмотреть можно?

— Всё у меня, — отозвался Константин. — Выходи и смотри. Что тебя так подбросило? А, фрил… Да, я тут тоже задумался. Может, мы уже упёрлись в предел мощности. Или какая-нибудь линза сместилась. Ты облегчил эти бомбы, так Линкен ими только что не жонглирует…

— Знаю. Учитывал, — отрывисто сказал Гедимин, подходя к воротам. «Нет, там не линза. Предел… Или мы слишком ускорили процесс. Говорил же — дайте веществу среагировать…» — сердито щурился он, выбираясь из дезактивационного шлюза.

Константин без единого звука уступил ему один из телекомпов и первые несколько минут даже не заглядывал через плечо. Потом, правда, не выдержал, — Гедимин увидел его силуэт в отражении и фыркнул.

— Не отвлекай. Надо подумать.

Теперь фыркнул Константин.

— Да, только ты здесь и думаешь! И что надумал? Это предел?

Сармат раздражённо отмахнулся. Его взгляд был прикован к поставленным рядом строчкам показателей — интенсивности излучения, замеренной в разных точках кратера, и химического состава грунта после испытаний.

— Когда следующий заезд? — спросил он, повернувшись к Константину. Тот мигнул от неожиданности.

— Завтра в два. Ты что, с нами?

Гедимин покачал головой.

— Я добавлю линз в один детонатор. Запишешь для меня показания.

Он отошёл от телекомпа. В наушниках послышалось недовольное бормотание, но сармат не стал вслушиваться. «Увеличить интенсивность и проверить. Лучше бы в атмосфере…»

— У вас будут наземные испытания? — спросил он, остановившись у самой двери. В наушниках выругались.

— Ты в себе? — сердито спросил Константин. — Объясни нормально, чего тебе надо, и тогда уже лезь с испытаниями!

Линкен толкнул его в бок.

— Атомщик задумчивый, — заметил он. — Не трогай его. Сделаем наземные. Гедимин! Покажи, какую бомбу где взрывать.

Сармат кивнул.

— Сделаю пометки. Пусть она будет последней. Надо кое-что проверить.

18 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин придавил ладонью чертёж и молчал, выжидающе глядя на сарматов. Константин открыл смарт и углубился