– Да знаем мы, какой из него дипломат, – сказал я. – Переговоры с немцами провалил…

– Дипломат он очень хороший, – возразил Сталин. – Все интриганы хорошие дипломаты. А переговоры с немцами он старался сорвать намеренно. Ленин и Свердлов за мир выступали, срыв переговоров означал сильный удар по их авторитету. Понимаешь?

– Понимаю, – прошептал я.

Я чувствовал себя будто стоящим на краю пропасти. Только что передо мной была ровная земля и вдруг вместо нее разверзлась бездна. Я был ошеломлен и растерян. Но в то же время я понимал, что Сталин говорит правду. Мне понадобилось несколько минут для того, чтобы собраться с мыслями. Сталин понял мое состояние и, прежде, чем продолжать разговор, дал мне возможность прийти в себя, осмыслить услышанное. Он подошел к окну, закурил и стал смотреть в ночную тьму. Докурил не спеша, вернулся за стол и продолжил.

– Я знаю, о чем ты сейчас хочешь спросить. О том, почему Троцкий занимает высокие посты, а не сидит в тюрьме и ждет суда. Дело в том, что у него много сторонников, как явных, так и тайных. Он умеет привлекать людей на свою сторону. Правда о Троцком настолько ужасна, что многие просто откажутся в нее верить. Вот даже ты, давно меня знающий и знающий, что я понапрасну говорить не стану, не сразу поверил мне. Что же говорить о других? Что мы получим, сместив сейчас Троцкого? Раскол в партии, грандиозный раскол, который очень сильно нас ослабит. Этим сразу же воспользуются враги. Вся эта белая сволочь мечтает о том, чтобы промеж нас начались раздоры. Но мы не доставим им такой радости! – Сталин ударил кулаком по столу. – Мы сначала победим, а после разберемся с кем надо. А пока что от нас требуются три качества. Выдержка, чтобы не сорваться и не наломать дров и стойкость со сплоченностью, чтобы не дать врагам осуществить свои черные планы.

Только что я чувствовал себя стоящим над пропастью и вот уже нет никакой пропасти! Я обрел спокойствие. Сталин умеет внушать спокойствие. Это я заметил еще в 1904 году. Все объяснит, скажет, что следует делать. В отличие от Троцкого, который был мастер устраивать истерики, Сталин всегда сохраняет спокойствие. Партийный псевдоним Сталина исключительно ему подходит, недаром он стал его фамилией. Стальной человек, несокрушимый.

– Мне нужна помощь честных товарищей. Один, как известно, в поле не воин. Согласен мне помочь? – Сталин испытующе посмотрел на меня.

Согласен ли я помогать в таком деле?! Какие, к черту, могут быть вопросы? Конечно же согласен! От волнения у меня пересохло во рту и язык прилип к глотке. Вместо того, чтобы ответить, я смог только кивнуть.

– Хорошо, – сказал Сталин. – Я знал, что могу на тебя положиться. В штабе у Снесарева тоже есть надежный человек…

– Комиссар Зедин? – догадался я.

Кому же еще быть надежным, как не комиссару? Комиссарами назначали только тех, кто на деле доказал свою преданность Революции, тех, кому можно было доверять безоговорочно. Случайный, не достойный доверия человек, не имел возможности пролезть в комиссары. Исключением были только самозваные комиссары анархических отрядов, но с этими бандитами, которые под видом революционной борьбы занимались грабежами, разговор был короткий.

– Зедин – дурак! – резко сказал Сталин. – Он мнит себя государственным деятелем и вместо того, чтобы заниматься делом, составляет никому не нужный проект национализации флота. Хорош комиссар, который совершенно не вникает в работу округа! Снесарева это полностью устраивает. Надежный человек – это заведующий агитотделом[67] Скляр, рабочий из Николаева, член партии с 1903 года.

С Иосифом Скляром мы сразу же подружились. У нас было много общего – ровесники, оба вступили в партию в юности и пр. Разница была только в происхождении, я – сын чиновника, а Иосиф из рабочей семьи. В 1917 году он был председателем Николаевского большевистского комитета, устанавливал Советскую власть в Херсонской губернии,[68] затем был армейским комиссаром. Было удивительно, что человека с таким опытом назначили всего лишь заведовать агитотделом, а комиссаром округа поставили Зедина. Но если знать подоплеку, то удивляться нечего. Кадры в штаб Северокавказского округа подбирались с умыслом. В мае 1919 года товарищ Скляр погиб. Это случилось в Херсонской губернии, куда его назначили уполномоченным Совнаркома Украины. Жаль его, хороший был человек и верный товарищ.

– Зедина надо убирать из штаба, – сказал Сталин. – В логове врагов Советской власти нам нужен другой комиссар. Такой, на которого можно положиться. Но сейчас пока преждевременно ставить вопрос об отстранении Зедина. Реввоенсовет не согласится, Снесарев будет активно протестовать.

Меня вдруг осенило.

– Я предлагаю назначить Зедина комиссаром Вольской флотилии, товарищ Сталин! – сказал я. – Зедин – моряк, такой комиссар нужен на флоте.

– Зедина – на флотилию? – удивился Сталин. – Убрать из штаба, это хорошо. Но поставить комиссаром на флотилию – плохо. Он неумен и организатор из него никудышный. Вряд ли на флотилии нужен такой комиссар.

– На флотилии он будет на виду, – сказал я, – и уже не сможет устраняться от всех дел, чтобы валять дурака. Никто не даст ему этого сделать. Скоро в Царицын должны прибыть по железной дороге 8 катеров с Черного моря. 4 катера решено оставить в Царицынском отряде, а 4 – отправить в Балаково по Волге. Вот Зедин, как моряк и большевик, возглавит эту «эскадру». А там уж ему прохлаждаться не дадут. Командует флотилией товарищ Цыганков, бывший матрос, настоящий большевик. У него не забалуешь. Он заставит Зедина работать изо всех сил.

– Хороший план, – одобрил Сталин. – С какой стороны не погляди – хороший. Не просто избавиться от Зедина, а поручить ему дело, которое он может делать с пользой. Ты, оказывается, дипломат.

Тогда я не придал значения этим сталинским словам, счел, что он назвал меня «дипломатом» в шутку. Вспомнил о них в феврале 1920 года, когда меня перевели на работу в Наркоминдел.

Поручение, которое дал мне Сталин было таким:

1. Участие в подготовке реорганизации штаба округа и всего управления военными силами в Царицыне и на Северном Кавказе. Сталин сказал мне, что он приложит все усилия для того, чтобы как можно скорее разогнать снесаревский штаб и к тому времени надо иметь кем их заменить. Сроку Сталин дал мне месяц.[69]

2. Обеспечение скорейшего приведения всего наличествующего в Царицыне, а также прибывающего флота в боеспособное состояние. После того, что я узнал от Сталина, было ясно, что одними приказами Козлову и прочим сотрудникам штаба дела не решишь. Если в штабе сидят враги, то ничего