старых койках с железными пружинами, часто сломанными. На большинстве коек нет ни матрасов, ни одеял, ни подушек, вообще никакого постельного белья. Посуда отсутствует, а матросы едят из общих помойных ведер, но и тех не хватает. Форменной одежды у них нет, а больше чем у половины нет обуви. Еще до отправки комиссии петроградские власти были хорошо осведомлены, что творится в казармах. На заседании Петроградского комитета РКП(б) о состоянии матросских казарм было сказано: «Жизнь в казармах. Невыносимые условия жизни этой»[126]. Вывод можно было распространить на Петроград и всю страну, но условия жизни в матросских казармах даже большевистскому руководству казались чудовищными. Для улучшения положения ничего не было сделано.

Между московскими и питерскими властями не было единства взглядов по вопросу, как использовать призванных матросов. Центр хотел всех их направить в Красную армию и послать на фронт, комиссары Балтийского флота хотели заменить ими матросов, ушедших на фронт. В итоге матросы были пока в Петрограде, но предполагалось, что во флоте будут оставлены только опытные специалисты, а из остальных будут сформированы подразделения для отправки на фронт.

Многие из призывников были антибольшевистски настроены, они прибыли из деревень, где наблюдали террор продотрядов, или из городов, где закрывались заводы и рабочим грозила голодная смерть. Надежды большевистских властей на революционный дух матросов не оправдались. Матросы были настроены революционно, но не в большевистском понимании этого слова. Тяжелое положение в оставленных деревнях и городах, страшные условия жизни в Петрограде, конец всех надежд на подлинное народовластие в начале октября нашли свое выражение в митингах протеста. Установились тесные связи между матросами и Петроградским комитетом партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР). Первый митинг матросов прошел в Петрограде 4 октября 1918 г. Матросы потребовали значительного улучшения снабжения продовольствием и решительных изменений условий жизни в казармах. На большевистские власти они перестали надеяться и требовали, чтобы это было поручено матросскому выборному комитету. Имея все основания бояться большевистской расправы, матросы настаивали, чтобы их немедленно вооружили. В числе требований было: замена добровольцев на флоте компетентными специалистами из них, освобождение из тюрем всех матросов, непонятно за что арестованных[127].

Так как петроградские власти кроме призывов к революционной дисциплине не дали никакого ответа, матросы стали сами добывать оружие и вооружили револьверами часть мобилизованных. Особое недовольство большевистской диктатурой выражали бывшие матросы Черноморского флота. Их лидером стал Я. Шашков, в прошлом черноморец, хороший оратор, чья популярность росла от митинга к митингу. Попытка Флеровского и его заместителя И. Фрунтова успокоить моряков ничего не дала. Им даже не дали говорить, заглушив речи свистом и криками протеста, а Фрунтова стащили с трибуны. На этом митинге были выбраны представители для поездки в Кронштадт. Они должны были уговорить кронштадтцев присоединиться к готовящемуся выступлению, но власти не допустили их в город. Вечером того же дня Шашков выдвинул ряд политических требований, в первую очередь восстановления власти свободных демократических Советов. В принятой резолюции говорилось: «Мы требуем немедленного разрыва позорного для революционного народа Брестского договора. Мы требуем отказа от уплаты миллиардных контрибуций… Мы, моряки, только что вернувшиеся от плуга и станка, не можем умолчать о том, как стонет всюду трудовой народ от произвола и насилия наемных чиновников-комиссаров. Мы на себе испытали разгон съездов рабочих и крестьянских Советов и аресты. ‹…› Мы требуем восстановления истинной власти Советов!»[128]

На следующий день состоялся новый митинг. Матросы были полны решимости перейти к действиям. Они отвергли кандидатуру комиссара А. Кулберга, назначенного Флеровским, и на это место выбрали Г. Шанина. Новый комиссар издал «приказ № 1», отменявший все приказы большевистских комиссаров. Матросы, многие с револьверами, направились на плац Первого морского берегового экипажа и в сопровождении матросов этой части двинулись к Мариинскому театру, где провели еще один митинг, а затем группа матросов во главе с Шашковым ворвалась в театр во время представления оперы Р. Вагнера «Валькирия». Опера была остановлена в середине 1-го акта, и матросы, вооружившись трубами и валторнами, двинулись к Невской пристани поднимать экипажи стоявших там судов, но это им не удалось. Разочарованные, они вернулись в казармы[129].

Петроградские власти во главе с Зиновьевым были прекрасно осведомлены о том, что происходило в городе. Но они выжидали открытого выступления волновавшихся матросов и связанных с ними левых эсеров, чтобы нанести решительный удар. Как цинично писал Флеровский, «для серьезных репрессий нужны серьезные поводы»[130].

Теперь повод был налицо. Матросский лидер Шашков был арестован в Петрограде, куда он направился на грузовике в поисках оружия. Казармы 2-го флотского экипажа были окружены войсками. 50 матросов были арестованы. Попытки левых эсеров организовать выступления против большевиков закончились провалом, многих из них арестовали. Был разгромлен Петроградский комитет ПЛСР. Зиновьев, выступая 15 октября на экстренном заседании Петросовета, в присущем ему витиеватом стиле труса, избавившегося от угрожавшей ему опасности, заявил: «…петроградский пролетариат должен, наконец, вколотить осиновый кол в могилу белогвардейской партии Камкова». Мятеж был объявлен «жалкой копией с жалкого июльского мятежа левых эсеров»[131]. По постановлению Президиума Петроградской чрезвычайной комиссии 11 матросов были расстреляны. Организовывались массовые митинги матросов, на которых принимались резолюции с осуждением 2-го балтийского экипажа. Но когда стало известно о казни матросов, команда линкора «Петропавловск» выступила с протестом против «зверской расправы» с «истинными пролетариями»[132]. Выступление 2-го балтийского экипажа было еще одной репетицией Кронштадтского восстания.

Во время Гражданской войны Балтийский флот практически не участвовал в боевых действиях, за исключением нескольких операций (см. выше), но моряки сражались на различных фронтах. Несмотря на наступившее у многих балтийских матросов разочарование в большевистской диктатуре, они были искренне преданы делу революции и охотно отправлялись на фронт для борьбы с белогвардейцами. Из них формировались речные флотилии, принимавшие участие в Гражданской войне от Северной Двины до сибирских рек, команды бронепоездов и целые части Красной армии, считавшиеся отборными. По окончании Гражданской войны многие моряки вернулись на флот, но и после их возвращения флот испытывал большую нехватку личного состава. С кораблей снимались не только матросы, большое число орудий пошло на вооружение речных флотилий или использовались для обороны Петрограда. Сокращение численности матросов, резкое падение уровня дисциплины привели к значительному ухудшению состояния судов. Из оставшихся боеспособными судов был создан Действующий отряд, базирующийся в Кронштадте. Многие уцелевшие от расправ морские офицеры принимали участие в Гражданской войне на стороне врагов большевистского режима. У оставшихся во флоте жизнь на кораблях была крайне тяжелой из-за унижений и оскорблений со стороны матросов, угрозы ареста по малейшему подозрению или быстрой матросской