И над картой склонились все стратеги, ещё раз проверяя положение фронта, чтобы ничего не упустить. Отец перечислял силы и указывал на карте, где что находится. Это была не карта из моей прошлой жизни, но она была понятной, хотя её упрощённость порой вызывала замешательство. Особенно меня смущал глубокий выступ на севере, в районе языгов. Было очевидно, что эту территорию нам сейчас не удержать.

— Смотри сюда внимательно, Люций Коммод, — привлёк моё внимание отец, указав на участок карты. — Наша стратегия в этой войне — изменить границы. Дунай слишком протяжённый, и мы не можем полностью контролировать границу вдоль реки.

Он провёл пальцем по карте, очерчивая границы:

— Наши стратеги считают, что гораздо удобнее и эффективнее будет отодвинуть лимес к горам, где сейчас обитают варвары. Если мы построим защитные сооружения на перевалах, то сможем охранять эти рубежи меньшими силами. Это даст нам возможность обезопасить провинции Паннонии, Норика и Дакии. План состоит в том, чтобы создать две новые провинции — Маркомания и Сарматия.

Его голос стал чуть ниже:

— Но чтобы это осуществить, нам придётся решить проблему языгов. Если оставить их без контроля, они будут постоянной угрозой, открытыми воротами для набегов.

Я внимательно изучал карту. На ней горы были изображены схематично, без деталей. Мысленно я пытался восстановить географию Европы. Центральные горы, возможно, это Чехия, а Карпаты — ближе к Дакии. Мой взгляд задержался на пересечении линий в Дакии, создававшем путаницу.

— Отец, поясни что это за линии в провниции? - попросил я отца. Думаю лучше задавать вопросы, чем оставаться в неведении.

Отец на мгновение задумался, затем пояснил:

— История этих земель сложна. Антонин Пий разделил Дакию на две провинции: Dacia Apulensis со столицей в Апулуме и Dacia Malvensis. Однако, учитывая угрозы с севера, четыре года назад я объединил их в одну — Tres Daciae. Но проблемы не исчезли.

Он указал на участки карты, где прорисовывались следы варварских вторжений.

— Квады и языги прорвались сюда, захватив золотые рудники и угнав десятки тысяч жителей в плен. Многие форты были разрушены, даже в Тибискуме. Наместник Секст Кальпурний Агрикола умер от чумы, и я решил временно разделить провинцию на три области. Легат Верхней Мезии, Марк Клавдий Фронтон, взял на себя управление центральной провинцией Dacia Apulensis. Dacia Malvensis была поручена Макринию Авиту, который уже доказал себя, разгромив лангобардов и обиев. А прокуратором восточной части я назначил генерала Пертинакса. Эти изменения отражены на карте.

Я слушал эти интересные пояснения, стараясь запомнить детали, но мои мысли возвращались к лимесу вдоль гор. Насколько я помнил, римляне так и не смогли этого достичь. Хотя идея казалась блестящей — защищать горные перевалы легче, чем огромные равнинные пространства. Возможно, стратеги лучше знали местность и сочли это реальным.

— Можно мне высказать своё мнение? — осторожно спросил я, поймав взгляд отца.

— Говори, Люций, — кивнул он, слегка улыбнувшись.

– Я считаю что идею передвижения лимеса на север к горам восхитительной. Мы обезопасим и сможем развить навигацию по Дунаю. Это укрепит реку, создаст пространство для расселения колонистов и обеспечит единую и целостную защиту провинциям. К тому же, языги окажутся окружены нашими силами, что сделает их более покладистыми. Но я понимаю, что это непросто, и что война затянется.

Отец удовлетворённо кивнул, а генералы переглянулись. Их лица оставались сдержанными, но в их глазах читалось лёгкое удивление.

— Хорошо сказано, сын мой, — произнёс отец. — Ты быстро учишься. Это приятно видеть.

Получить признание отца — философа, императора и полководца — было для меня большим достижением. Но ещё важнее было другое: возможность показать себя перед этими людьми, которые сейчас слушали меня и оценивали каждое слово.

Я взглянул на генералов, стараясь встретиться взглядом с каждым. Уже сейчас мне нужно было нарабатывать их доверие, их уважение. Я понимал, что без этого мне не быть успешным командующим, не стать настоящим наследником Марка Аврелия.

— Благодарю, отец, — сказал я, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Но я лишь учусь на вашем примере и мудрости ваших советников.

Некоторые из генералов, услышав это, слегка улыбнулись, видимо, оценив мои слова. Я видел в их лицах не только уважение, но и скрытое ожидание. Это были воины, привыкшие к действиям, а не к словам. Я должен был доказать им свою состоятельность не только речами, но и поступками. Далее на этом совете старался наблюдать за этими людьми, понять их характеры и цели, их подходы к войне и управлению.

Совет продолжился, и офицеры один за другим делали доклады по вверенным им частям и задачам. Их речи были чёткими и уверенными, насыщенными подробностями о положении легионов, логистике и состоянии границ. Слушая их, я осознавал, какая невероятная сила сконцентрирована здесь, в Карнунте.

Некоторые доклады касались снабжения армии: количество зерна, вина и масла, маршруты доставки, состояние дорог. Другие были посвящены дисциплине легионов, их готовности к бою, обстановке в отрядах вспомогательных войск. Пару раз упоминали взаимодействие с местным населением — как с римскими гражданами, так и с союзниками среди варваров.

Мой отец, не прерывая докладчиков, внимательно слушал. Иногда он задавал вопросы, уточняя важные моменты. Я ловил каждую его реплику, стараясь понять, как он управляет этим огромным механизмом. Были конечно же и проблемы, которые касались мобилизации, комплектования, дисциплины в вспомогательных войсках, снабжения и состояния дорог после зимы.

Наконец, после нескольких часов напряжённой работы, совет подошёл к концу. Отец подвёл итоги, поблагодарив всех за проделанную работу и за службу Империи. Один за другим генералы покидали шатёр, а я, следуя протоколу, попрощался с каждым, стараясь запомнить их лица и имена.

Когда все разошлись, я почувствовал лёгкую усталость, но одновременно и прилив энергии. Мне казалось, что я прикоснулся к сокровищу Империи.

— Идёмте, цезарь, — произнёс Декстер, подойдя ко мне. — я провожу вас обратно в вашу палатку.

— Конечно, Декстер, — кивнул я, направляясь к выходу.

Вместе мы вышли из шатра. Свежий весенний воздух Паннонии ударил в лицо, и я почувствовал себя легче после напряжённой обстановки совета. На мгновение я задержался, глядя на огромный лагерь, развернувшийся передо мной. Это был поистине город, город легионов, и я осознавал, что именно здесь, среди этих людей и этих стен, вершилась судьба Рима.

— Хотел спросить, Декстер, — начал я, прерывая раздумья, — возможно ли выделить одного опытного легионера для физических упражнений и обучения бою?