В траве, слева от себя, я услышала громкий шорох.

– Стой! – Тут же сказал мне мужчина, и я поняла, что он тоже слышал его.

Шорох повторился, но уже чуть подальше, потом повторился еще раз, и вновь совсем близко. Я застыла на месте, не смея пошевелиться. Краем глаза я увидела, как мужчина вскинул автомат.

– Что за новая напасть! – Раздраженно вымолвил он, прицеливаясь.

Что-то очень быстро передвигалось слева от нас в траве, и шипело, громко, будто сотня змей… Мужчина водил дулом автомата туда-сюда, преследуя звук, потом замер на месте, и неожиданно выстрелил. Я вздрогнула, и отступила от него на шаг, а он вроде бы и не заметил… Бежать… Сейчас идеальный момент. Но вот только… Я все еще сильно ослаблена, и он, конечно, запросто догонит меня… Вслед за первым одиночным выстрелом, последовала оглушительная очередь. Когда звуки выстрелов утихли, мужчина громко выругался и потянулся к подсумку за новой обоймой.

Шипение усиливалось. Теперь оно звучало не только слева, но и справа от нас. Трава колыхалась как море в шторм, и уже не ясно было, куда стрелять…

– Бежать сможешь? – Обратился ко мне мужчина.

– Не-не знаю… – Запинаясь ответила я. Тошнота вновь поднималась из желудка, опасно подступая к горлу. Просто ужасно будет, если меня сейчас вырвет прямо в респиратор.

– А придется. – Сквозь темные стекла противогаза я не могла различить его глаз. – Беги быстро, как только можешь, а я прямо за тобой. Авось оторвемся…

Но побежать мы не успели, потому что мой кошмар вдруг ожил. Две длинные белые шеи стремительно взвились из травы по обе стороны от вытоптанной тропинки. Я увидела головы с растрёпанными волосами на конце этих шей, мужскую и женскую, и тут же вспомнила свой сон. Мужчина вздернул автомат вверх, но слишком медленно. Я и моргнуть не успела, а шеи уже оплетались вокруг него… Он заругался, закричал и забился в страшных объятиях. Я же, оцепенев от ужаса, следила за всем происходящим.

Женская голова зубами стянула с обездвиженного мужчины противогаз. И тогда я вновь смогла увидеть его глаза, в которых уже не нашла ничего человеческого, один лишь животный ужас. Чудище, между тем, улыбнулось желтой улыбкой, и выдохнуло в лицо своей жертве черный дым...

Мужчина обмяк, глаза его закатились… Меня тоже ноги больше не держали, и я рухнула на колени. В это время, шеи чудовищ начали расплетаться, освобождая тело мужчины, которое словно тряпичное повалилось на землю…

Перед взором моим опять все расплылось. Плохо… Очень плохо. Нельзя терять сознание. Только не сейчас! Я зажмурилась до боли в глазных яблоках, потом разжала веки и окружающий мир снова стал четким. Но чудовища никуда не делись. Одно из них, то самое, которое имело женское лицо, приблизилось ко мне и прошипело что-то… На мгновение мне показалось, что я слышу в этом шипении слова, только какие, я понять не могла. Чудовище вновь зашипело, и вдруг я различила:

– Твое-е-ее, ш-ш-ш-ш. Забирай… твое-е-е-е

– Мое? – Глупо переспросила я. – Что мое?

Чудовище улыбнулось, обнажив острые желтые зубы, потом чуть отодвинулось и выплюнуло что-то мне на колени.

– Забирай… – Прошипело оно в последний раз, после чего неторопливо, не отводя от меня взгляда тусклых, поддернутых белой пеленой глаз, начало отдаляться.

Головы еще какое-то время покружили над телом мужчины, смеясь и шипя что-то друг другу, а потом, словно на прощание, вновь быстро переплелись шеями, и скрылись в траве.

Тишина обрушилась на меня. Я могла бы заплакать от пережитого, но глаза оставались странно сухими. Мужчина неподвижно лежал на животе, лицо его, повернутое ко мне, было теперь таким же белым, как и шеи тех чудовищ, на губах пузырилась слюна. Он жив, поняла я. Чудища не убили его, но… отравили что ли?

Но, почему же они со мной ничего не сделали? Может, потому что я не стреляла в них?

Чудовище с женским лицом. Оно чем-то плюнуло в меня... Что же это? Я посмотрела вниз, и с удивлением обнаружила на своих коленях то, что, казалось бы, безвозвратно потеряла в страшном овраге… Он все еще работал, хоть стекло на циферблате и украшено было теперь, словно паутиной, крохотными трещинками – Компас Григоровича.

Глава 5

Прошлое (Рэгдолл, 1997 год)

Призрак. 3

Итак… Призрак, в конце концов, действительно стал призраком, бесплотным духом, еще одной жертвой Черной степи. Влекомый туманом, он уносился куда-то в немыслимую даль…

“Не хочу,” – думал Призрак. – Не хочу!”

Вновь не было покоя. Он спас сестру, совершил по-настоящему героический поступок, но как только душа его покинула искалеченное тело, осознал, что одного лишь спасения недостаточно… Внезапно возникшее внутреннее понимание тянуло его обратно к Алисе.

Призрак догадывался, что должен пойти куда-то по туманным дорогам, или поехать… Внезапно, поезд вновь вынырнул перед ним из сгустившегося тумана. Вынырнул, после чего со скрежетом и гулом остановился… Двери вагона призывно открылись. Но Призрак попятился от поезда, и с платформы, провалился обратно в туман…

Он не пойдет. И не поедет. Его место рядом с сестрой. И он будет следить за ней из сумрачной изнанки мира…

Но где же теперь сестра? Она должна быть где-то рядом с его мертвым телом… А где это тело? Нужно вернуться к нему, прямо сейчас!

Призрак понесся сквозь туман…

Знакомые очертания Рэгдолла… Вот широкая каштановая аллея, ведущая с самых окраин прямиком в центр городка. Здесь, под сенью ветвей, еще более сумрачно. Стволы куда толще, чем в мире живых, и сами деревья выглядят куда старее. На некоторых стволах можно разглядеть странный, будто бы выжженный символ – черный полумесяц… Опять полумесяц…

Фонарные столбы, как и стволы деревьев, следуют один за другим. Многие из этих столбов погнуты, они будто из воска, словно бы плавятся, и вот-вот могут сломаться…

Дорога… прерывающаяся, наполовину стертая, разделительная полоса… Тени домов…

Что-то громко тикает. Будто громадные часы…

Призрак, неожиданно для самого себя, остановился. Прислушиваясь к тиканью, он повернул налево, и увидел в тумане очертания некоего строения… Высокий прямоугольник странного дома стоял перпендикулярно земле, чуть не касаясь ее… Вокруг было туманно и сыро, однако крыша парящего дома была плотно присыпана снегом, а с карнизов свисали длиннющие сосульки.

Дом имел изрядное количество искривленных, будто нарисованных нетвердой детской рукой окон, больших и маленьких, зубчатые полукружия множества огромных шестеренок выступали прямо