Пока Краузе завтракал, он успел мельком просмотреть вчерашние вечерние газеты. Винк не ошибся. Заголовки вышли кричащими. «Дочь известного мецената Амстердама найдена распотрошённой!», «Кошмарное убийство на рыбной бирже!», «Полиция разводит руками от беспомощности!», «Маньяк или сумасшедший? Молодая девушка убита средь бела дня!»

— Ну да, — хмыкнул Эрих, откусывая имбирное печенье и откладывая бумажную стопку прессы. — Именно что средь бела дня, только ночью.

Позже, по пути в управление полиции, внештатный судмедэксперт сделал небольшой крюк. Ему захотелось взглянуть на место преступления при солнечном свете, а не в дождливом полумраке. Пройдя через площадь у рыбной биржи, Эрих сразу же ощутил творящийся вокруг лихорадочный ажиотаж. Никакого сравнения с предутренним часом, когда тут обнаружили бедную Эмму. По всем направлениям сновали грузчики, матросы, другой ремесленный люд. Кто-то грузил на повозки тюки, кто-то складировал товар, зычно выкрикивая подмастерьям команды. На воде тоже было неспокойно. Множество лодок, катеров и небольших кораблей толклись в акватории бухты: пришвартовывались, отплывали или, напротив, вставали в очередь на разгрузку. Кургузый пароход, нещадно дымя трубой, вдруг подал пронзительный гудок: Краузе аж вздрогнул от неожиданности. Впрочем, конец пирса был огорожен полицейскими веревками. Вначале Эрих удивился: неужели до сих пор не сняли оцепление, но потом понял причину обособления властями места происшествия. У самого причала стояла специальная повозка, а несколько рабочих деловито облачали одного из спецов в громадный и толстенный водолазный костюм. Рядом с подводником была развёрнута лебёдка с деревянным краном, уходящим стрелой под воду. Видимо, при помощи данного приспособления водолаза предполагалось опустить в толщу воды. Краузе усмехнулся: получается, Винк принял его совет по исследованию дна и предпринял соответствующие меры. Водолазу оставалось надеть только объёмный шлем с большими иллюминаторами во все четыре стороны. Что рабочие вчетвером и помогли ему сделать. А потом стали затягивать прижимные гайки огромным гаечным ключом.

Эрих поёжился от такого зрелища — не хотел бы он оказаться замурованным в такой громоздкой штуке. Да потом ещё и опускаться в ней на дно. Нет уж, увольте!

Сообразив, что ничего нового дневной осмотр места преступления ему не даст, Краузе направился в управление, чтобы узнать последние новости от инспектора.

Однако и тут его ждало, можно сказать, разочарование. Во всяком случае, поначалу.

Винк был не в духе и хмуро объяснил, что чего-то прорывного в расследовании за это время не случилось. Зато он получил нагоняй от главного инспектора Мертенса, которого, в свою очередь, настропалил бургомистр. Что неудивительно — дело выдалось и кровавым, и резонансным. Общество роптало и требовало от полиции действия.

— А что я могу сделать? — вопрошал у Краузе Винк. — Я же не волшебник! Люди работают. Проверяют все доки и ремонтные мастерские, вообще всё, что относится к судоходству. Но что они должны искать, скажите мне, пожалуйста? Следы засохшей крови? Её злоумышленники наверняка давно отмыли! Такой же якорь? С какой стати он должен там быть? Что тогда? Кастрюлю с находящимся в ней вырезанным сердцем? Разумеется, констебли работают и со всеми знакомыми де Беккер, но пока глухо: никто ничего не знает, никто ничего не слышал, никто никого не подозревает!

— Сердце, скорее всего, давно выкинули, — заметил Эрих. — Избавиться от него легче лёгкого. Кто там разберёт, животная требуха это, бычья печень или человеческое сердце? Скормят свиньям — и вся недолга.

— А зачем его тогда вырезали-то? — брюзгливо поинтересовался инспектор. — Если предположить, что мы имеем дело всё же не с психом. Если предположить, что в этом присутствует некая логика.

— Есть у меня одна мысль, но озвучивать её преждевременно, — сообщил Эрих.

— Опять ваши штучки, Краузе! — Винк погрозил судмедэксперту пальцем. — Я, кстати, отправил на пирс водолаза.

— Я видел, — кивнул Эрих.

— Но надеюсь, что он ничего не найдёт! Не хватало мне ещё одного трупа!

— Если будет новый труп, возможно, появятся новые улики. Которые можно будет связать в одно целое.

— Очень сильно сомневаюсь. Тело, которое провисело в водной толще месяц или дольше, вряд ли что-то сможет о себе рассказать. Будем реалистами.

— Возможно, вы и правы. Знаете, Винк, мне требуется отыскать некую свидетельницу. Дело осложняется тем, что я не знаю ни её имени, ни фамилии, а видел всего лишь один раз в жизни. Однако, случилось это как раз в галерее в Рейкс-музеуме, когда я там был с Эммой. Я к чему? У вас же есть человечек, который видел нас там вместе с убитой. Возможно, он рассмотрел и ту даму, так как мы с ней у одной из экспозиций столкнулись буквально нос к носу.

— И что за дама? — вяло поинтересовался Винк. — Какое отношение она имеет к делу?

— Скорее всего, никакого, — признался Краузе. — Но требуется проверить все варианты.

— Ну, давайте спросим, — нехотя согласился инспектор. — Только мой человечек — тоже дама.

— М-да? А как она выглядит, если не секрет?

— Да какой там секрет. Высокая и тощая, как жердь. Ходит всё время в плаще с капюшоном. Якобы у них в роду такие традиции.

— Что-что? — Эрих едва не поперхнулся. — Ваш свидетель — высокая дама в плаще с капюшоном?

— А что тут удивительного? — Винк поднял левую бровь. — Фрау Сузанна Тис. Основательница какого-то фонда, что ли. Надо посмотреть в бумагах.

— И я могу с ней переговорить? — всё ещё не веря в такой расклад, проговорил Краузе.

— А почему нет-то? Узнайте в канцелярии её адрес, езжайте и разговаривайте, сколько влезет.

Добираться до особняка госпожи Тис пришлось изрядно. Дом располагался почти за городской чертой. Краузе пришлось существенно потратиться. Мало того, что заплатить извозчику за дорогу, так ещё договориться, чтобы он дождался его после аудиенции; поймать в таком захолустье случайный кеб было бы проблематично.

Присмотревшись, Эрих переименовал особняк в «особнячок», не настолько уж внушительным выглядело фамильное гнездо Тисов. Да и крыша кое-где обветшала.

Впрочем, внутри аристократический дух вполне себе сохранился. Вышколенный дворецкий проводил визитёра в гостиную, где на вычурном диване восседала сама хозяйка. К счастью, в своём доме она обходилась без своего плаща с капюшоном и была одета в немного