В третий раз я очнулся уже в обычном состоянии. Ну, насколько можно назвать обычным состояние на больничной койке в палате реанимации — иначе быструю реакцию медсестры и врачей не объяснить.

В голове… пустота. Нет больше ощущения, что череп сейчас взорвется как бутыль с перебродившей бражкой. Все, ушла возможность освоить чужие знания, все что взял — мое, остальное истончилось и развеялось. Но оно и к лучшему — судя по состоянию, я мог вообще здесь откинуться под неподъемным грузом знания.

Чувствовал я себя погано, но реальность осознавал. В палате появилась медсестра, потом доктор, вскоре меня посетил сотрудник следственных органов. Как-то все очень мутно воспринималось, казенные фразы вопросов доносились словно издалека. Меня опрашивали (или допрашивали, не разбираюсь), я отвечал, а голоса — и мой, и следователя, звучали словно пропущенные через программу искажения, слова доносились глухо.

Рассказал все как было. Сестра пришла в гости, потом ушла, потом после занятий любовью со своей девушкой я делал бутерброды, после чего увидел сестру, которая прыснула мне в лицо перцовым баллончиком, после чего начала наносить удары ножом. Упал, потерял сознание. Очнулся в луже крови, поднялся, поднялся и пошел звонить соседям. Нет, не знаю. Не, не видел. Нет, даже не предполагаю. Да, финка НКВД моя, лежала в шкафу. Да, бутерброды делал кухонным ножом, который выронил, когда упал. Все, я устал и ухожу, до свидания. Да-да, я понимаю, что вы не закончили, а вот я позвольте откланяюсь, потеряв сознание.

После этого несколько раз вновь осознавал себя в мутно-плавающем состоянии, когда меня вроде как кормили, и еще один раз опрашивали — и по ощущениям, в допрос это не переходило. Так продолжалось до тех пор, как я не очнулся вполне обычно, вроде бы более-менее придя в себя. Нет, по ощущениям все конечно довольно печально — во рту неприятная гадкая сухость, в теле болезненная слабость, но несмотря на тяжелое состояние, в мыслях теперь окончательно все довольно стройно и спокойно.

Новые знания уложились в голове — память всей жизни Вики, а также небольшая часть знаний пустоглазой. И теперь я, полноценно очнувшись, «вспоминал» о том, что сестра тоже стала жнецом. Человеком, который перемещается в петле времени, раз за разом появляясь в туманной аномалии. И — что самое главное, и что дало название «жнец» такому виду людей — обладая возможность забирать знания и умения чужих жнецов. Главное условие — убивать надо своими руками.

Знания, доставшиеся мне, были разнообразными. Я теперь, например, могу хоть завтра идти делать карьеру грумера — Вика, оказывается, больше года работала собачьим парикмахером. Мысль об этом, будучи единичной, могла бы послужить прямо важной и удивительной, но сейчас прошла совсем мимолетно. Потому что следом наслаивались другие, поражающие в самое сердце. И их было так много, что даже не знаю в какую сторону думать.

Самое яркое из чужих знаний и памяти мне досталось от пустоглазой. Я очень хорошо чувствовал шок осознания того факта, что в одной туманной аномалии появилось сразу два жнеца: официально считающийся невозможным случай. Неофициально же был такой прецедент…

Здесь у меня вдруг случился небольшой конфликт в собственной голове. Я знаю, что слово прецедент применяется в значении «случай, служащий примером»; сейчас же я употреблял его в смысле «предшествующий случай». Это, похоже, конфликтуют в голове мировосприятия мое и пустоглазой, которая — судя по неприятной внешности, прямо относится к представителям инопланетной римской цивилизации.

Несостыковка понятий в собственной голове даже несколько затмила шок от того, кто кроме нас с Викой из жнецов появлялся в туманной аномалии вдвоем: это были дети Марка Антония и египетской царицы Клеопатры — близнецы Александр Гелиос и Клеопатра Селена, именами которых и названы два солнца звездной системы Римского мира. Вот так мимоходом — думая о значении слова «прецедент», я осознал себя частью исторических событий, который до этого момента имели для меня лишь мифологическое значение, являясь лишь сказками из седой древности.

Вообще, наверное, концентрация на мелочах мне помогла — может быть даже не сойти с ума. На меня свалилось все и сразу, и большинство из того что я сейчас «вспоминал» буквально повергало в шок. От житейского аспекта — как оказывается много я не знал о Вике, до космических масштабов происходящего.

Место, куда я попал сквозь время и пространство через аномалию во мгле, называлось Альбион. Колыбель местной цивилизации, туманная планета-аномалия на другой окраине нашей галактики. Восемь тысяч лет назад здесь — время на Альбионе шло иначе, у нас с того момента параллельно прошло всего две тысячи лет, в одном из туманных монолитов появилась египетская Александрия, являвшаяся на тот момент частью Римской Республики. Год на тот момент стоял тридцатый до начала нашей эры, если использовать привычное летоисчисление. Оказавшись на Альбионе, римляне — в числе прочего используя ресурсы обновляющихся монолитов, за тысячи лет освоили обитаемый мир в пределах системы под светом двух солнц.

Но все же, несмотря на масштаб свалившегося на меня знания о чужом новом мире, мысли мои больше концентрировались на более личных вопросах. Вернее, на ответах — настолько неожиданных, что я зубами заскрипел. И дело было даже не в том, как именно Оксана в первом варианте прошлого улетела с женатым директором на море — память Вики все эти знания услужливо подкинула. Я уже давно отпустил эту ситуацию с удивительным равнодушием, горечь и злость вызывало совершенно другое.

Из памяти Вики я узнал, что именно она была инициатором нашего расставания с невестой. Задумав заменить ее на свою подружку-коллегу Оксану. «Шлюховатую» — как сама Вика ее же мысленно и характеризовала, относясь к ней с тщательно маскируемым презрением. Память Вики стала полностью моей, и я с удивлением понимал: для того, чтобы свести нас с Оксаной, Вика весьма умело развалила мою свадьбу — для этого она создала несколько аккаунтов на сайтах знакомств как от имени моей невесты, так и от моего, проведя довольно успешную операцию разлада отношений, задействовав в этом немалое количество наших общих знакомых. Успела перед самой свадьбой, практически на флажке, причем в процессе поддерживая обе стороны и сохранив отношения и со мной, и с моей бывшей невестой.

Воистину, есть предел человеческой порядочности, но не предела человеческой мерзости — не помню кто сказал, но человек был определенно неглупый.

Я не выдержал и врезал несколько раз кулаком по стене. Легче на стало, но прострелившая