– Мой не замерзать! – пообещал тот. – Мой тут спать!

Умостился прямо на полу рядом с очагом. Шерсть у него в самом деле была густая.

Бульонный чай лекарством оказался неважнецким. Зира спала беспокойно, то и дело кашляла, ворочалась с боку на бок, тяжело и хрипло дышала. Гвыху это не мешало, свистел себе в две дырки. Зато Максим часто просыпался и потом долго лежал, прислушиваясь. Состояние подруги ему совсем не нравилось. Полбеды, если это только простуда. А если воспаление легких, не ровен час? Затянувшаяся кома Огницы тоже заставляла нервничать. Он уверен был, что достаточно отключить хранилище, и находящиеся в нем люди проснутся, –именно так случилось с князем Лестовицем и прочими в Брехе. Но что, если устроенная вирийкой авария привела к неправильному отключению, повредила… нет, не пониматель – его в голове у Огницы не было. Мозги, не дай бог!

Промучившись так шесть часов, из которых удалось поспать хорошо если три в общей сложности, Максим осторожно встал, обошел гвыха и очаг, нырнул в лаз.

Пурга стихла. Небо еще затягивали облака, но солнце уже пробивалось сквозь них, явственно указывая свое местоположение ярким пятном. Юноша огляделся по сторонам, вздохнул. Насколько хватает глаз – арктическая пустыня. Сугроб, откуда они так долго и трудно выбирались накануне, теперь выглядел не таким и большим: вот она, каменная стена с едва заметным карнизом. Пурпурную спиральку он разглядеть не сумел, как ни старался, – то ли далеко отошли от того места, где свалились, то ли дверь закрылась. Кроме стены вокруг было много других камней: скалы, нагромождения валунов. И ни намека на растительность. Комфортабельный мир криссы построили для гвыхов, ничего не скажешь. Выбираться отсюда надо поскорее. Хоть куда-нибудь.

Максим отошел подальше от снежного дома, позвал:

– Эйвы, где находится ближайшая дверь из этого сектора?

Он не знал, как ему ответят. Заговорят? Появится надпись на снегу? Ответа не последовало ни в какой форме. Не конкретный вопрос? Конкретнее некуда! Не важный для поставленной эйвами задачи? Он должен и дальше торчать в этом холодильнике? До каких пор? Пока Зира не помрет от пневмонии, а Огница – от истощения или от чего там помирают в искусственной коме? Он заорал, уже не стараясь скрыть злость на невидимых собеседников:

– Как мне вылечить Зиру?! Как разбудить Огницу?!

Белое безмолвие вокруг оставалось неподвижным, напрасно он всматривался в него до рези в глазах и вслушивался до звона в ушах. Нет, вслушивался не зря. Иначе не услышал бы далекий, еле различимый крик. Несколько секунд понадобилось, чтобы сообразить – не такой и далекий, это толща снега заглушала голоса. Кричали в их ледяной избушке!

Он бросился назад сломя голову, тоннель чуть не проскочил. Уже в подснежном лазе узнал: кричит Огница! Не просто кричит, а ругается самыми страшными словами, какие знает. Зира пытается спорить, но не столько говорит, сколько кашляет. Максим рыбкой вынырнул из дыры в полу.

Картинка была еще та! Конг сидит рядом с лазом, чешет башку пятерней. Во взгляде – изумление и растерянность. Огница стоит на лежанке, прижимаясь спиной к ледяной стене, кулаки сжаты, на лице ярость, кудлатый плащ-одеяло отброшен в сторону. Зира сидит, свесив босые ноги, и надрывно кашляет.

– …Не получится меня сожрать, тварь волосатая! Даже не… – появление Максима оборвало гневную тираду княжны на полуслове. Девушка уставилась на него удивленно и обрадованно. – Макс, ты живой?!

– Живой, живой. Что за крик, а драки нету? – сказал он и сообразил, что была бы и драка, окажись у Огницы под рукой какое-нибудь оружие. Как она до пращи и камней не добралась?

– Так волосатый же! Напал на нас. Вон, Зиру придушил, дышать не может.

Максим вопросительно посмотрел на Конга. Тот взгляд понял без слов, поспешил оправдаться:

– Женщина Зира сильно кашлял, мой просыпался. Видел – плащ падал. Хотел укрывать. Женщина Гница просыпался, кричал сильно, дрался. – Гвых осторожно потрогал нос. – Мой говорить с ней, Гница не слушать, все равно кричать.

Как раз этому можно было не удивляться, – княжна ни бельмеса не понимала в языке народа Двона. А также ничего не знала о последних событиях. Естественно, она оценила ситуацию с точностью до наоборот. Но хорошо то, что хорошо кончается. Главное, очнулась.

Максим посмотрел на вирийку. Спросил укоризненно:

– Ты чего из-под одеяла вылезла и на холодном полу босиком стоишь?

– Жарко… – сквозь кашель ответила та.

– Жарко?! – добрийка удивленно уставилось на нее. – Тут холодина как в погребе!

Она передернула плечами, словно лишь сейчас сообразила, что спиной подпирает ледяную стену. Присела, потрогала щеку вирийки, удивилась еще больше.

– Да ты горячая! Захворала, что ли? Не знала, что ты такая рохля… а-а-апчхи! Вот гадство!

Максим быстро шагнул к плащу, поднял, протянул Огнице:

– Укутай ее! И сама закутайся. – Повернулся к гвыху: – А ты еще чая накипяти. Только еду свою туда не кидай!

Повторять дважды не требовалось. Конг ударил себя кулаком в грудь, схватил горшок, исчез в лазе. Пока его не было, Максим коротко пересказал княжне недавние события. Известие, что захватить летающую тарелку не удалось и пришлось бежать в первую попавшуюся дверь, что эйвы упорно не желают отвечать, та встретила уныло. Поинтересовалось:

– Что делать будем? Какие у нас планы?

Признаться, что планов у него нет никаких, Максим не успел, – гвых вернулся. Пришлось обсуждение и новый мозговой штурм отложить на потом, когда Зира выздоровеет.

Зира не выздоровела. Не сбылась надежда, что сильной и выносливой спортсменке достаточно дать отлежаться в тепле, отпоить горячим чаем, подкормить бульоном, пусть противным на вкус, но несомненно питательным, и простуда пройдет. Жар не спадал, кашель сделался сухим, надрывным, глаза покраснели и слезились. Вдобавок к этому несчастью и у Огницы нос намертво заложило от насморка, – довыбегалась на мороз в одном платье. Добрийка клятвенно уверяла, что уж она-то не сляжет, она закаленная. Но судя по всему, к тому шло.

На третью ночь, – спание, как Максим уже привык называть это время суток, – княжна растолкала его. Кивнула на тяжело дышащую и постанывающую Зиры. Прогундосила:

– С вирийкой дела плохи. Лечить ее надо, а то помрет, не ровен час.

– Чем? – зло огрызнулся юноша. – Задвери здесь нет!

– Почему нет? Ты сам сказал, что в этом мире зеленые хозяйничают, как в Вирии. Стало быть, и