Весной 1973 года Национальная иранская нефтяная компания предложила Rich и Green продать миллион тонн сырой нефти (около 7,5 миллиона баррелей). Это был огромный контракт, но была одна загвоздка: вместо официальной цены в 3,29 доллара за баррель Тегеран хотел продать нефть по 5 долларов за баррель. Убежденный в том, что цены на нефть будут расти и дальше, Грин, который находился в Тегеране и руководил переговорами, согласился на сделку. Это была авантюра, но просчитанная. Благодаря своим контактам Рич и Грин узнали, что на нефтяном рынке должно произойти нечто грандиозное. Они не были уверены, что именно, но все равно согласились на сделку.

Когда Джесселсон узнал об этом, он был вне себя от радости. "Безответственные, вот кто они были", - прорычал он. В течение нескольких месяцев Джесселсон убеждал Рича и Грина сбавить обороты, говорил им избегать неоправданного риска и "не подвергать компанию авантюрам". По его словам, он и его коллеги в Нью-Йорке были "шокированы" некоторыми сделками, которые они согласовывали "без одновременного заключения соответствующих сделок по продаже". Если торговцы металлами, такие как Джесселсон, могли компенсировать свою подверженность колебаниям рынка с помощью Лондонской биржи металлов, то Рич и Грин не могли устранить риск внезапного изменения цен для своих нефтяных контрактов, поскольку биржи для нефти не существовало. Когда Рич и Грин покупали груз нефти, они фиксировали цену на месте. Если цены росли, они зарабатывали; если цены падали, потери были столь же велики.

Сделка с Ираном стала последней каплей для Джесселсона. Стоимость контракта составляла 37,5 миллиона долларов. Если бы цены не выросли, как они надеялись, и компания была бы вынуждена продавать нефть по официальной цене, Рич и Грин понесли бы убытки в размере почти 13 миллионов долларов - целое состояние для Philipp Brothers в то время.

После бешеных переговоров через Атлантику Джесселсону надоело. Он приказал Ричу и Грину найти покупателя и немедленно избавиться от иранской нефти. Никто не мог контролировать ни их, ни бизнес, поскольку он и они были слишком быстротечны", - вспоминал Том О'Мэлли, который впоследствии стал главой отдела торговли нефтью в Philipp Brothers.

Тем не менее Рич и Грин без труда нашли покупателя на свою нефть - и продали ее по цене чуть более 5 долларов за баррель, что позволило получить небольшую прибыль, американской нефтеперерабатывающей компании Ashland Oil (сегодня часть Marathon Petroleum). Это должно было стать сигналом для их боссов, что Рич и Грин были правы насчет рынка. К середине 1973 года стало ясно, что 3,29 доллара за баррель, официальная цена, больше не является реальной ценой. Нефть покупали и продавали уже более чем по 5 долларов за баррель. Джесселсону было все равно. Пройдет всего несколько недель, и он поймет, как ошибался.

В сентябре 1973 года международные нефтяные компании и ОПЕК собрались в Вене для переговоров. Многим казалось очевидным, что вопрос заключается в том, когда, а не если, мир увидит резко возросшие цены на нефть. В одном из телевизионных интервью японский премьер-министр сделал, должно быть, грозное предупреждение: "Нефтяной кризис через десять лет уже ясно виден". Оказалось, что это будет скорее десять дней.

6 октября 1973 года Израиль замолчал, чтобы отметить Йом Кипур, самый святой день в иудаизме. В то же время Египет и Сирия готовились к войне, пытаясь вернуть территории, утраченные в 1967 году. В тот день египетские войска пересекли Суэцкий канал, а сирийские войска двинулись на Голанские высоты в рамках скоординированного наступления на Израиль.

В условиях бушующей войны переговоры между ОПЕК и западными нефтяными компаниями в Вене, продолжающиеся уже второй месяц, зашли в тупик. Производители хотели удвоить цены; нефтяные компании, под давлением своих правительств, были готовы предложить максимум 15-процентное повышение. Встречи затягивались допоздна, а комнаты для переговоров наполнялись сигаретным дымом. Арабские нефтяные чиновники передавали друг другу газетные вырезки о войне, негодуя по поводу того, что западные правительства якобы поддерживают Израиль. Руководители нефтяных компаний чувствовали, что настроены против них. Они были напуганы тем, что страны ОПЕК могут использовать нефть в качестве оружия.

Джордж Пирси из Exxon и Андре Бенард из Shell, которые вели переговоры от имени нефтяных компаний, обратились за советом в свои штаб-квартиры. Компании передали вопрос своим правительствам. Ответ был практически единодушным: Вашингтон, Токио, Лондон и несколько европейских столиц посоветовали компаниям держаться. Они утверждали, что мировая экономика не выдержит огромного повышения цен, которого требует ОПЕК.

12 октября, через шесть дней после начала войны, руководители нефтяных компаний отправились на встречу с шейхом Ямани, саудовским министром, в его номер на вершине отеля Intercontinental. У них были плохие новости. На самом деле у них не было никаких новостей. Компании просто не хотели выполнять требования ОПЕК. Ямани, саудовский дипломат с многолетним опытом, приготовился к долгой ночи переговоров. Опасаясь, что неспособность договориться приведет к еще большему хаосу на Ближнем Востоке, он предупредил нефтяников, что их позиция ошибочна. Саудовский министр заказал для одного из них кока-колу и медленно выдавил в нее лайм, ожидая следующего шага руководителей.

Но никто не пришел. У Пирси, сурового инженера, не было времени на дипломатические тонкости. По его мнению, в дальнейших разговорах не было смысла. Ямани вздохнул и в присутствии руководителей начал звонить своим коллегам, чтобы сообщить новости. Он позвонил в Багдад, взволнованно заговорил по-арабски, а затем сказал нефтяникам: "Они злятся на вас". Кувейтский министр нефти, остановившийся в том же венском отеле, присоединился к ним рано утром в пижаме. Но обсуждать было нечего.

В конце концов группа распалась. Когда они покидали апартаменты Ямани, один из руководителей спросил, что будет дальше. "Слушайте радио", - ответил министр нефти Саудовской Аравии.

Радиорепортажи из Кувейта, где через несколько дней собрались министры нефти, вскоре заставили Рича и Грина поверить в то, что ставка на рост цен на нефть была прозорливой. 16 октября они объявили об одностороннем повышении цен на 70 %. Ямани был в эйфории. "Это момент, которого я ждал очень долго", - сказал он. Момент настал. Мы хозяева своего товара".

На следующий день, 17 октября, состоялось еще одно заседание ОПЕК, на этот раз только для арабских стран-членов. В условиях бушующей войны некоторые министры настаивали на полной экономической блокаде Израиля и его союзников, включая Америку. По окончании встречи арабские страны объявили, что будут сокращать