Брат нажал на номер телефона, обладатель которого пользовался в Какао[12] ником «Нана». На том конце не брали трубку.

– Не берет? Но почему? – мертвенно-бледное лицо шефа стало еще белее.

Брат набирал этот номер еще несколько раз. Но абонент «Нана» все так же был недоступен. Тогда Джон сказал, что после работы у него важная встреча и предложил попробовать позвонить еще раз завтра, но шеф его не отпустил. Брат добился от него обещания оплатить ему переработку и продолжил дозваниваться.

– Какого черта носить с собой телефон, если не реагируешь на звонки? Как будто телефон – аксессуар! – Лицо брата, который не скрывал раздражения, вдруг посветлело.

Наконец-то абонент «Нана» взял трубку!

Брат обратился к нему наигранным тоном, которым сегодня целый день обращался к гостям:

– Дорогой гость! Поздравляю, Вы стали победителем в президентских выборах!

– Победителем акции! – поправил я этого невежду.

– Ха-ха-ха! Вы, наверное, растерялись от шутки? Вы стали победителем акции! – Брат смерил меня неприязненным взглядом. – Скажи, пусть приходит за деньгами. И что мы угощаем «Сливочной нежностью», – торопливо подсказывал брату Ачжосси. – Вы можете прийти в любое время и получить три миллиона.

– Какое еще, к черту, любое время? Скажи, пусть обязательно приходит завтра, – не выдержал шеф, ткнув брата в бок.

– Обязательно приходите завтра. Что? Не можете завтра? Ну, в таком случае, нам тоже затруднительно ждать. У нас нет времени, чтобы бесконечно ждать победителей, которые не приходят за призом. Я имею в виду, мы можем аннулировать вашу победу в акции.

Брат нес отсебятину, но так складно и непринужденно врал, что я сам испытующе посмотрел на Ачжосси – а как тот реагирует на такую болтовню

Абонент «Нана» пообещал завтра прийти и положил трубку.

– Ты молодец! Хорошо сработал! – На синем лице шефа расцвела улыбка. Но до чего же она не шла этому лицу и странным образом производила неприятное впечатление.

– Шеф, я давно хотел вам сказать. Может быть, вы сходите в больницу? – Нахмурившись, брат разглядывал лицо Ачжосси.

Тот повернул голову в другую сторону, игнорируя слова брата.

– Ну да, вы и сами разберетесь. Денег у вас много. А я пока напишу пост, что акция закончилась.

Брат выложил пост и ушел, получив щедрую дневную оплату.

Шеф погрузился в глубокие раздумья, глядя в окно. За стеклом высоко в небе, ярко сияя, застыла необычно большая звезда.

– Этот человек был для меня чем-то вроде вон той звезды. Я жил, постоянно вращаясь вокруг него.

Что же это за человек, к которому обращена такая всепоглощающая любовь дядьки? Завтра я наконец-то увижу его. Хоть он и не имел ко мне никакого отношения, я волновался при мысли о встрече с ним.

Когда я проснулся, шеф все так же смотрел в окно. На небе, с которого сошла темнота, зарождался дымчатый рассвет.

– Вы совсем не спали?

– Я хочу сделать непревзойденную «Сливочную нежность». И потому подготовил ингредиенты для нее со всей душой.

Он махнул подбородком в сторону ярко освещенной кухни, и я отправился туда. Видимо, Ачжосси провел здесь всю ночь – в ней все еще ощущалось человеческое тепло. Я вдруг подумал, что чувства шефа, устремленные к таинственному человеку, сродни этому теплу.

На кухонном столе были разложены продукты, аккуратно подготовленные для нашего фирменного блюда. Я мельком взглянул на лист бумаги на стене. Там было уже двадцать пять кружочков. Из всего отпущенного нам с дядькой времени здесь осталось провести двадцать четыре дня.

– Ачжосси, если вы завтра встретитесь с человеком по имении Нана, то сможете увидеть его еще двадцать четыре раза. Скажите ему, чтобы приходил каждый день, – крикнул я.

Он все также безмолвно стоял у окна, глядя вдаль и думая о своем.

– Давайте не будем сегодня принимать других посетителей. – Я подумал, что так будет лучше.

– Нет, лучше встретиться в непринужденной обстановке. Да, в непринужденной.

Шеф глубоко втянул в себя воздух и пошел на кухню, на ходу отряхивая полы фартука. Вскоре он вынес завтрак: яичницу и томатный сок.

Без аппетита ковыряя яичницу и медленно потягивая сок, он все время облизывал пересохшие губы. Видимо, переживал и робел. Наблюдая за ним, я умирал от любопытства; что же это за человека здесь ждут с таким волнением?

После завтрака я настежь открыл входную дверь и начал уборку. Теплые и ласковые лучи утреннего солнца заполнили собой ресторан. Я помыл полы и до блеска протер столики.

– Странно, почему брат сегодня запаздывает?

Я глянул на часы. Время, когда он появлялся, смачно харкая, уже прошло.

Я стоял перед дверью и смотрел на открывшуюся взору оживленную улицу. Автобусы без конца подъезжают к остановке и вновь отъезжают. Людской поток исчезает в пасти станции метро, все без исключения прохожие куда-то торопятся.

В это время ребятня, наверное, сидит на занятиях. К школьным воротам подбегают опаздывающие на уроки ученики; среди них, наверное, есть и Сучан. Перед мысленным взором предстает его затылок со взлохмаченными волосами. Он всегда приходил в школу непричесанный. Поначалу девчонки, увидев его шевелюру, хихикали между собой, но вскоре привыкли и перестали обращать на нее внимание.

После того, как опаздывающие разойдутся по классам, лучи утреннего солнца упадут длинными полосами на баскетбольные ворота в дальнем конце спортивной площадки. До самого прихода учителей в аудиториях будет стоять невообразимый гвалт орущих во все горло и скачущих учеников.

Привычная мне еще буквально двадцать с лишним дней назад рутина теперь представлялась событием из далекого прошлого.

– Джон Ван, кажется, опаздывает? – произнес шеф, подходя ко мне.

– Ему вообще не стоит доверять.

– Ну, не знаю. Ты все время так говоришь о нем. Я понаблюдал за ним несколько дней, лично мне он показался неплохим парнем. Он, конечно, немного грубоват на язык. Но ведь не всегда грубияны – плохие люди.

– Ха, вы сейчас защищаете Ван Досу, а точнее Джона Вана?

Мне стало обидно до слез.

– Да нет же, никого я не защищаю. Просто говорю о том, что увидел и почувствовал.

– Вот только не надо делать вид, что все знаете. Бесит страшно!

– Ну да, тебе, конечно, лучше знать. Кажется, ты говорил, что у тебя есть бабушка? Ты вроде ни слова не спросил о ней у Джона. Можно ведь как-то ненавязчиво поинтересоваться. Например, задать наводящие вопросы, мол, какая у тебя семья.

– Бабушка меня совсем не интересует. Она ни разу не вышла искать меня, когда мне приходилось сбегать из дома от пьяного отца и ночевать под открытым небом. Ее даже не интересовало, жив ли я или замерз от холода,